Запретный мужчина

Известие о смерти Хермана буквально подкосило Карлоса. К горечи утраты примешивалось острое чувство вины: не был внимательным к отцу, не ценил его, не сказал ему всех добрых слов, которые он заслуживал. А сколько горя принес ему, пытаясь во что бы то ни стало заполучить в жены Ирену!.. Карлос обвинял себя в эгоизме, черствости, жестокости, и не искал оправдания. Лишь сейчас он понял, насколько дорог ему был Херман — единственный человек, которого он называл отцом. Да если бы сейчас все можно было повернуть вспять, то Карлос и малейшим намеком не высказал бы своего чувства к Ирене, а прямо со свадьбы уехал бы обратно в Испанию. Там все постепенно забылось бы, утряслось. Но он предпочел растравлять себя, распалять свое сердце… Сколько раз предлагал он Ирене бежать вместе с ним! А сколько раз говорил отцу, что все равно добьется любви Ирены!..

«Господи, прости мне этот чудовищный эгоизм, — молил Карлос. — Я, я один загубил жизнь и отцу, и Ирене. Даже когда у меня достало сил отступиться от Ирены, это оказалось слишком поздно: их счастье с отцом было таким недолгим…»

Казнился Карлос и от того, что не смог попасть на похороны. Ему казалось, что все это неспроста, что сам Господь не допустил его туда, потому что вина его перед отцом чересчур велика. «Прости, папа, прости! — шептал Карлос исступленно. — Прости, если слышишь меня! Я всегда любил тебя! Я люблю тебя, отец!»

В том, что ему следует немедленно лететь в Каракас, у Карлоса не было никаких сомнений. Да, на похороны не успел, но все равно надо ехать туда, надо повиниться перед отцом хотя бы у его надгробия…

Амалия приготовилась лететь в Венесуэлу вместе с сыном, но Карлос, очнувшись на какое-то мгновение от горя, заметил, что мать выглядит осунувшейся и словно бы нездоровой.

— Ты не заболела, мама? — спросил он обеспокоенно.

— Нет, сынок. Просто сердце немного жмет в последние дни и бессонница замучила. Ведь одно несчастье следует за другим…

— А что еще случилось? — встревожился Карлос.

— Я не хотела тебе говорить, но, наверно, ты должен это знать. Беда случилась у Пилар. Погиб ее ребенок. И женщина, которая его воспитывала, тоже погибла.

— Боже мой! — воскликнул Карлос. — Как же все это перенесла Пилар? Ты ее видела?

— Нет, — печально развела руками Амалия. — Она поехала куда-то в горы, искать сына, и до сих пор не вернулась. Позвонила матери оттуда, сказала, что хочет побыть одна. А что все это может означать — одному Богу известно. Я очень боюсь за Пилар… Донья Флора тоже волнуется, не отходит от телефона. По этой причине дон Хесус и не может выехать в Каракас к Ирене. Ты ведь знаешь, как он всегда хлопочет вокруг Флоры. А сейчас ее действительно нельзя оставлять одну.

Говоря все это, Амалия разволновалась, и Карлос увидел, как испарина выступила у нее на лбу.

— Мама, ты совсем слабая. Тебе нельзя в таком состоянии пускаться в дорогу, — решительно произнес он. — Сейчас я вызову врача к только потом полечу. Один.

— Сынок, я вполне смогу осилить этот перелет, — попыталась возразить Амалия.

— Нет, не стоит рисковать. Я уеду ненадолго. Думаю, что пробуду там не больше недели. А о тебе позаботятся Альберто и Кати, я их об этом попрошу.

— Ты… собираешься вернуться из Каракаса так скоро? — не поверила услышанному Амалия. — Если ты делаешь это из-за меня, то я могу прилететь попозже, когда немного поправлюсь.

— В этом нет необходимости, — уверенно ответил Карлос. — Я не могу отсутствовать долго, потому что уже заключил некоторые контракты. У меня здесь много дел, мама.

— Но твоя помощь может понадобиться Ирене, Хермансито…

— Если им там совсем уж будет плохо, то я смогу привезти их на некоторое время сюда, в Мадрид. А потом пусть Ирена сама решает, где ей жить.

Ответ сына озадачил Амалию, но она не стала больше задавать вопросов. «Неужели Карлос так убит горем, что даже Ирена отступила для него на задний план? — с тревогой подумала Амалия. — Бедный мой мальчик!»

Она опять заговорила о том, что не должна оставлять его в такую трудную минуту, и готова лететь, но пришедший вскоре доктор настоятельно порекомендовал ей полежать несколько дней в постели, не подвергая себя никаким физическим перегрузкам.

— Я буду звонить тебе каждый день, — пообещал Карлос на прощание и нежно поцеловал мать. — Ты только не думай о плохом, а постарайся как можно быстрее поправиться.

В аэропорт его вызвалась отвезти Валерия, и Карлос не возражал: ему хотелось еще раз увидеть девушку перед отъездом.

По дороге она рассказала о своем примирении с отцом и о Рамиресе, который во многом способствовал этому примирению.

— А Санчес? Он больше вас не беспокоил? — с некоторой тревогой спросил Карлос.

— Нет, мы с ним не виделись, — ответила Валерия. — Но я сама позвоню ему и попрошу прощения за свое необдуманное обещание. Теперь я сумею это сделать, Даже если мне придется говорить с Родриго не по телефону, а глядя ему в глаза.

Она вопросительно посмотрела на Карлоса: дескать, вы верите, что теперь я смогу с этим справиться? Карлос согласно кивнул.