Запретный мужчина

И Херман снова остался один. Теперь он знал, что является пленником, но таким, которым дорожат, поскольку заботятся о его лечении. Дверь не запирают, значит, полагают, что убежать отсюда невозможно, то ли из-за строгой и надежной охраны, то ли из-за отсутствия транспорта и людей в этих местах. Но все постепенно выяснится, а пока, раз ему дают такую возможность, надо и впрямь набраться сил. В том, что ко всему этому причастна Ярима, Херман не сомневался. Ее отсутствие только подтверждало догадку Хермана. Он слишком хорошо знал Яриму: подлечит его, потом станет уговаривать, чтобы опять на ней женился. Значит, времени для раздумий будет достаточно, а пока можно и поспать.

Ярима была очень довольна, что Херман так и не успел очнуться, пока она его везла в машине. Вступать в игру Ярима не спешила. Она хотела появиться перед Херманом как спасительница, а вовсе не как похитительница, и теперь тщательно обдумывала, каким образом ей обставить свое появление здесь.

Один из охранников по просьбе Яримы съездил в город и привез свежие газеты. Сообщение о пожаре в мотеле мелькнуло в двух или трех венесуэльских изданиях, и всюду было ясно сказано, что Ирена и дети остались живы, а погиб лишь Херман Гальярдо. Это совсем не устраивало Яриму. Зато в колумбийской провинциальной газетке сообщалось, что при пожаре в мотеле пограничного города Сан-Кристобаль погибло все семейство — муж, жена и двое детей. Вот это подходило куда лучше. Ярима отложила газету в сторону и велела отнести ее Гальярдо вместе с ужином. Сама она собиралась появиться у него денька через два, не раньше.

Так из газеты Херман узнал, что Ирена и дети все-таки погибли, а сам он находится в Колумбии, поскольку газета колумбийская. В ней говорилось о теракте, о похищенных деньгах и драгоценностях. Но Херман знал, что все это глупости. Кто-то сводил с ним старые счеты. Значит, их гибель была предрешена, и человек, которому он передал бесчувственную Ирену и детей, был убийцей. Прошлое мстило Херману. И как страшно оно мстило! Своими руками он погубил собственную семью. За его грехи пострадали невинные жертвы. Тупое безразличие овладело Херманом.

Зачем ему теперь жизнь? В ней нет никакой логики! Пока Херман подвизался в наркобизнесе, то никого не боялся и точно знал, что никто и пальцем не посмеет тронуть ни его, ни его семью. А когда зажил, как мирный обыватель, честный, благонамеренный и законопослушный, его тут же настигло возмездие.

Херман рассуждал, проговаривая про себя какие-то псевдоумные, псевдоморальные сентенции только для того, чтобы не завыть от боли диким звериным воем! Он не мог жить без Ирены! Не мог жить без Мартики! Без Хермансито! Не мог! Не хотел! Не желал! И Херман, в самом деле, завыл.

Услышав этот страшный, почти нечеловеческий крик, Ярима вздрогнула, ей сделалось не по себе.

К утру у Хермана начался жар, он впал в беспамятство, бредил. Ярима стала опасаться за его жизнь. Дни и ночи сидела она возле его постели как преданная сиделка, а Херман звал Ирену, Мартику, Хермансито, никого не узнавал и не приходил в себя. Затем температура постепенно стала падать, Херман уже не метался в лихорадке, и Ярима понемногу стала позволять себе отсыпаться в соседней комнате.

Наконец настал день, когда Херман очнулся. Он был слаб, как младенец, но в душе его царило столь же младенческое спокойствие. Болезнь, конечно, не примирила его с невозвратимой потерей, но принесла ему то решение, благодаря которому он теперь хотел жить и согласен был копить на это силы. Херман понял, что должен во что бы то ни стало восстановить свое честное имя. Его жена, его дети не могли остаться в памяти как жертвы очередной разборки между дельцами темного беззаконного мира. Они заплатили жизнью за его давнюю причастность к темным делам, именно поэтому он обязан был постоять за семью и за себя, распутать преступную махинацию и виновников сдать полиции. Херман не сомневался в участии и виновности Яримы, но одна справиться с такой сложной операцией она не могла, и поэтому надо было узнать, кого она призвала себе на помощь. Рано или поздно Херман найдет этих людей, поймает их с поличным и докажет идиоту Темесу чудовищную несправедливость его обвинений. Негодяи не останутся безнаказанными, они понесут заслуженную кару за то, что обагрили руки кровью невинной женщины и детей. Думая об этом, Херман чувствовал, как слезы жгут ему глаза, и к горлу подкатывает комок. В своем спасении он видел перст Божий: его оставили в живых, чтобы он мог восстановить справедливость.

Он старался не давать воли эмоциям, принуждая себя размышлять о намеченной цели и о том, как ее осуществить. Значит, выходит, что Ярима, наворотив Бог весть чего в Венесуэле, нашла себе приют в Колумбии? Херман пытался сообразить, кто же тут работает, с кем она могла войти в контакт? Но очень быстро понял: он так давно отошел от дел, что никого уже не знает.