Запретный отсров

Владимир пока что плохо понимал, что им всем следует делать дальше, но оставаться в пещерном перекрестке, точно было нельзя. Так что решение, идти обратно, было достаточно обоснованным. Тем более что этот путь они уже более-менее знают и, возможно, им даже удастся найти паучий грот, а там и записи Феликса.

Недавнее ранение Нормана никак не давало покоя мыслям изрядно подуставшего Моррисона. Он временами украдкой посматривал на пульсирующий красный указательный палец Грина. Даже по внешним признакам можно было с уверенностью сказать, что он у него весьма сильно болел. Подтверждением тому было чуть заметное, временами проступающее на лице Нормана, нетерпимое сморщивание.

Рой только наблюдал, и это было все, что он мог делать в данной ситуации. Врача тут не вызвать, а сам он мало что понимал в медицине, но точно знал, что подобное покраснение и вздутие — сильнейшее воспаление, чем-то хорошим, явно не закончится. В тайне он переживал за здоровье своего богатого друга.

— Я не знаю, что еще с тобой можно сделать, — сказал Владимир. Он показал на руку Нормана. — Кроме как обеззаразить твое ранение. — Чуть ранее, палец Грина обработали перекисью водорода.

Норман приподнял перед глазами руку с распухшим пальцем и изучающим взглядом посмотрел на предмет своего безудержного любопытства. Только теперь он начинал все сильнее сожалеть о содеянном. А вот в этом — своем глупом порыве, он уже не мог винить никого. Собственное любопытство сыграло с Норманом злую шутку.

Если они когда-нибудь выберутся отсюда и благополучно вернутся к цивилизации, это будет гораздо большей радостью, чем найти залежи алмазов, за которыми они сюда прибыли. Норман, в случае удачного расклада, пообещал себе, что никогда больше не будет поддаваться на провокации своего недальновидного разума, ведь именно он привел его в этот ужас, в котором он сейчас находится, а не Владимир. Мы всего лишь заложники собственного сознания и все ошибки мы допускаем исключительно по своей вине.

— Может быть, следует сделать перевязку, — немного замедлив шаг и обернувшись назад, предложила Элизабет. Ее участливый взгляд встретился с волнительным взором Моррисона, а затем метнулся к руке Грина. Теперь пострадавший морщился не переставая, покачивал, убаюкивая руку.

Норман приподнял взгляд и устремил его в лицо миловидной девушки. Он ничего не ответил, а лишь покачав головой, дал понять, что ему становится все хуже. Угасающее состояние Нормана производило деморализующий эффект.

— Уберите от меня свет! — внезапно прокричал он и, отбежав назад, спрятался за просматриваемым поворотом. Вдоль шершавой стены он спустился на колени, а затем не спеша прилег на холодный пещерный пол. — У меня все тело горит от этого света. — Нечеловеческим хриплым голосом проговорил он, а затем погасил свой нашлемный фонарь и оказался в частичной темноте.

Свет со стороны соратников, уперевшись в противоположную стену поворота, его не касался.

— Слушай, приятель, — обратился к другу Рой, — ты не можешь остаться там, вот так просто лежать. Мы должны идти дальше! Нам надо выбираться отсюда! Слышишь?!

— Да. я их слышу, они уже близко. — начал бредить Норман. Он лежал совсем обессиленный, казалось, сознание вот-вот покинет его. Боясь навредить, а скорее всего, заразиться странной болезнью, никто не рискнул к нему приблизиться.

Никто, кроме Моррисона.

Рой, взглянув на Владимира, кивнул ему, а затем, погасив свой нашлемный фонарь, приблизился к почти безжизненному телу Грина. Вроде как, тот лежал на последнем издыхании и, похрипывая, тяжело дышал.

— Друг, ты совсем плохо выглядишь, — произнес Рой, присев на корточки рядом с распластавшимся Норманом. Он, взяв его за плечи, приподнял и усадил, уперев спиной к бугристой пещерной стене. — Как же это все могло с нами случиться? — Моррисон, глядя на товарища, сожалел, что может созерцать все это безумие. «Лучше бы я остался в Орландо и никуда не ехал», — подумал он, сокрушаясь, что уже ничего нельзя изменить.

Грин с повисшей головой, проскользив по стене, вновь упал на бок. На мгновение Рою показалось, что друг уже отдал богу душу. Сердце Моррисона перестало биться и крепко сжалось от душевной боли, но когда Рой смог разглядеть слабое прерывистое дыхание друга, оно снова забилось, хотя душевная боль по-прежнему не унималась.

Рой отчетливо услышал за спиной неспешные приближающиеся шаги. Резко обернувшись, он узнал силуэт Владимира. Русский тоже потушил свой фонарь и решил выяснить самочувствие соратника.

Взгляд Владимира неистово задрожал, когда он увидел деморализующее состояние Нормана.

— Черт! Да он же совсем плох! — само собой вырвалось из глотки русского. Еще до этого он думал, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Он ошибся в выводах, его заблуждение было вызвано дурным влиянием пещерного лабиринта и полученным в итоге стрессом.

Тик-так, тик-так, — часы на руке Нормана отсчитывали последние мгновения его жизни.

Неожиданно он пришел в себя и, с трудом приподняв тяжелые веки, открыл глаза.