Запретный плод

— Я должен был бы спать с ним. — Тяжесть утраты отражалась в его покрасневших глазах. — Я не должен был оставлять его одного. Если бы я был там, Марокко был бы сейчас жив.

— А ты был бы мертв, ведь мы не знаем, кто это сделал. И никто из нас не может даже предположить убийцу. Так что не вини себя. Ты в этом не виноват.

Но ктото ведь виноват, подумал Этьен в сердцах. Мог ли он предотвратить такую ситуацию? Возможно ли защитить все, что ему дорого? Невозможно, решил он. Но коекакие меры безопасности необходимо предпринять. Пока не случилась большая беда, чем потеря лошади.

Возвращаясь в спальню, после того как сделал необходимые распоряжения, герцог придумал правдоподобную историю о серьезно заболевшей лошади, чтобы удовлетворить любопытство Дейзи. Он сказал, что не будет играть в поло в течение оставшихся дней пребывания Дейзи в Париже, потому что желает быть все время с ней. Герцог боялся, что предположения о том, что Изабель виновата в смерти Марокко, не беспочвенны. После этой ужасной истории он не хотел оставлять Дейзи одну.

Если раньше он не хотел ее отъезда из Парижа, то сейчас он не сомневался в его необходимости. Нежелание разлуки с Дейзи компенсировалось сознанием того, что в Монтане она недосягаема для обезумевшей Изабель.

В этот день они никуда не выходили, остались дома вдвоем, наслаждаясь общением друг с другом. Этьен полагал, что с ним Дейзи защищена от неизвестных злобных намерений Изабель.

В полдень, когда Дейзи отдыхала в саду, Луи передал ему записку, доставленную слугой Изабель.

Изабель, как всегда, использовала свои любимые бледнолиловые чернила. Розоватый лист бумаги содержал два коротких предложения:

«Вы не упоминали о Вашем вороном, когда диктовали мне свое предупреждение. Я надеюсь, что Вы потеряли его».

Этьен скомкал бумагу в руке и отдал ее Луи:

— Сожги это! И проверь, чтобы пистолеты были заряжены и лежали в верхнем ящике моего бюро.

Пять дней спустя герцог провожал Дейзи в Гавр, чтобы посадить на пароход, отплывающий в Америку. Он помогал ей расположиться в каюте. Беседа их была бессвязна и отрывиста — обмен банальностями перед разлукой. Он напишет, он телеграфирует… Она тоже напишет, как только будет время.

Она желала ему удачи с Бурже, он надеялся, что ее судебные дела пройдут гладко. Обними за меня Гектора, попросила она, и он обещал ей, что сделает это обязательно. Море выглядело неспокойно, но коньяк должен помочь расслабиться, советовал он, и она улыбалась, напоминая ему, что провела годы на спине у лошади, так что качки она не боится. Когда они обняли друг друга, раздался свисток — последнее предупреждение для провожающих.

— Мне пора уходить. — Сказал Этьен, но не двинулся с места.

— Поедем со мной в Монтану, — сказала Дейзи. Но это было скорее декларацией чувств, чем просьбой. Она знала, что Этьен сейчас не может этого сделать, и грустно улыбнулась, понимая невозможность выполнения своего желания.

Он колебался.

— Я не могу.

— Я знаю.

Что ж, они взрослые, разумные люди и понимают всю степень своих обязательств перед другими людьми, а также то, что обстоятельства не позволят им потворствовать собственным желаниям. Они обменивались своими планами на будущее, но в глубине души не были уверены, что это будущее наступит.

Герцогу предстояло иметь дело с. Изабель, а она была готова на все. Возвращение Дейзи в Монтану устраняло опасность для нее. Но герцог волновался за своего внука, учитывая то, что последнее время Изабель стала непредсказуема.

Слушания о разводе могут тянуться бесконечно долго. Вся надежда на Бурже.

С момента встречи с Дейзи герцог не слишком активно занимался делами. Управляющий и секретарь ожидали его в Гавре со стоящими на повестке дня неотложными проблемами. В результате существенные вопросы были решены. Этьен умел быть реалистом. Но он также был влюблен, и не было ясно, что из всего этого получится. Дейзи смотрела на ситуацию иначе: ее волновала близость — как географическая, так и духовная. Вне всякого сомнения, она любила Этьена. Опасность, исходящая от Изабель, была настолько реальна, что заставляла ее беспокоиться. Их взаимоотношения не укладывались в рамки обычного романа, каких у Этьена было много, думала Дейзи. А если говорить откровенно, она не знала, может ли мыслить разумно, когда это касается Этьена. И не представляла, сможет ли жить без него.

Я не стану плакать, уговаривала она себя, не стану. Если это было одно из многих приключений Этьена, к которым он привык, то не нужно позориться.

Боже мой, думал Этьен, а вдруг Изабель сдержит слово, и мы будем разводиться всю жизнь. Он стоял какоето время, обняв Дейзи и пытаясь вобрать в себя это ощущение, вдыхая аромат ее духов, пытаясь запомнить мельчайшие подробности лица и волос, ее последние слова… перед разлукой, за которой смутно маячило маловероятное будущее.