Запретный плод

Когда великий Бернини закончил реставрировать Лувр, он оставил монументальную архитектуру и дизайн, чтобы заняться дворцами тех благородных богачей, которые были в состоянии оплатить его работу. Капризный, как примадонна, он строил свои роскошные дворцы, не обращая внимания на французский климат и предназначение комнат. Его патрон из рода де Век ухитрился прагматически использовать Бернини, приспособив театральный размах в архитектуре к реальности повседневной жизни. Например, ваннаягрот из зеленого мрамора!

Среди этого великолепия Дейзи мыла волосы герцогу. Он возлежал на ступеньках бассейна в непринужденной позе, расслабляясь после напряжения последних часов. Подобно гаремной гурии она обслуживала своего хозяина, и он, как султан, принимал ее услуги как должное.

— Ты избалуешь меня, — полусонно промурлыкал он, лежа под теплой водой, струящейся по его бронзовому телу. Пропустив его черные шелковистые волосы сквозь свои пальцы, Дейзи смыла последние остатки мыльной пены.

— Ты тоже балуешь меня, — ответила она, внезапно ощутив желание защитить его от коварства жены, заботиться о нем каждый день, а также заниматься с ним любовью до бесконечности, чтобы сохранить любовные воспоминания в своем суровом будущем.

Наклонившись, она поцеловала его, теплая вода попала на ее полную грудь — странное, одновременно успокаивающее и возбуждающее ощущение.

Его губы были прохладны, в то время как ее горячи. Душераздирающая страсть обволакивала и властно влекла за собой. Грядущая разлука еще более усиливала желание.

Если бы только она могла остаться, если бы только могла взять его с собой или поселиться с ним гденибудь на краю света, вдвоем, только вдвоем, то охотно бы стала его гурией.

Она немного отодвинулась, но его рука скользнула к ней и вернула ее обратно.

— Подожди, — прошептал он, без видимых усилий приподняв ее и положив на себя.

Они лежали так довольно долго, их тела и губы соприкасались, ее мягкая грудь успокаивала, как и журчащая вода и поднимающийся пар.

Маленькие интимные картины Жерома украшали стены. Сценки из гаремной жизни, невольничьи рынки и арабские интерьеры были подобны драгоценным камням на прохладном зеленом мраморе.

— Нет, это не мое, — мягко сказал Этьен, проследив за ее взглядом, — это заказ моего отца.

Дейзи уже поняла, что в этой квартире все принадлежало его отцу. Даже портрет Этьена с матерью. Поэтому здесь не бывали его женщины, он не приводил их сюда.

— А где твое холостяцкое логово? — вдруг спросила Дейзи.

Он не стал уклоняться от ответа.

— На Плас де ла Конкорд.

— Вот и хорошо. Я ужасно ревнива.

Он улыбнулся, коснувшись ладонью ее лица.

— Если бы наша культура была близка к арабской, я бы с радостью купил тебя на невольничьем рынке.

— Без моего согласия? — улыбнулась она в ответ.

— Без чьего бы то ни было согласия.

— Я жила бы вместе с другими женщинами в гареме?

— Нет. Отдельно. Они отравили бы тебя, потому что стали мне безразличны.

— Вероятно, я сошла с ума, если меня привлекает такое будущее, — засмеялась Дейзи.

Его руки опустились ниже ее спины.

— Теплый пар, скрытый грот и эротические картины Жерома очищают и прославляют древнюю культуру. Проект Бернини — это гимн Венеции, но многое взято и из культуры Востока. Можешь прокатиться вниз по гроту.

— Зачем?

— Это одна из забав гаремных женщин, — объяснил он, — и источник развлечения для хана или султана.

— Хорошо, — согласилась Дейзи. — Тогда только смотри, но не дотрагивайся.

— Согласен.

Устроившись поудобнее, Этьен наблюдал, как Дейзи со смехом скользнула по спирали полированного мрамора. Ее круглая попка проплыла совсем рядом с ним, и он проводил ее жадным взглядом собственника. Дейзи упала в воду, затем всплыла на поверхность и весело засмеялась. Поднявшись, она зашагала в воде, приближаясь к Этьену. Он схватил ее и привлек к себе.

— Ты не должен трогать меня, — запротестовала Дейзи. — Я установила правила.

Его рука скользнула между ног Дейзи.

— Я не верю в правила.

— Лгун.

— Кокетка.

— Распутник.

Два пальца проскользнули внутрь нее.

— Отпусти, — хрипло сказала она.

— Я думал, тебе понравится, — он еще глубже продвинул пальцы.

— Нет, — прошептала она.

— Сейчас ты моя собственность.

— Я ничья и не собственность, — но глаза ее были прикрыты. Пальцы Этьена продолжали медленно двигаться.

— Я могу заставить тебя остаться. И он мог это сделать, по крайней мере, сейчас. Этьен отнес ее на мраморное ложе. Откинувшись на спинку, он посадил ее на себя, так чтобы она оказалась над его возбужденным членом и чувствовала его прикосновение. Дейзи всхлипнула от охватившего ее желания, и он, крепко держа ее за талию, заскользил внутрь ее разгоряченной сладкой плоти. Его твердый пульсирующий член вошел в нее полностью. Она почувствовала себя не только его рабой, но и рабой собственной страсти.

Он занимался с ней любовью больше часа, до тех пор, пока ее оргазмы не слились в сплошной поток. Она была обессилена, истощена и находилась в состоянии прострации, но Этьен словно ослеп. Его жадность к ней не могла удовлетворить похоть.