Запретный сад

Сказано – сделано. Через десять минут он уже сидел в баре и стакан за стаканом вливал в себя виски со льдом. Скоро хмель уже мягко шумел в голове, и сознание подернулось спасительной пеленой… Мир стал гораздо проще и понятнее, и нервное напряжение понемногу отпустило.

Уж улететь бы поскорее. Ну, где там этот самолет?

Воодушевленный этой идеей, Агапов хотел было встать и пойти узнать, скоро ли объявят посадку, но стоило ему подняться на ноги, как голова закружилась, все тело повело куда-то в сторону и тошнота подкатила под горло. Угораздило же так напиться! Как бы конфуза не вышло.

Стараясь идти ровно и не качаться, Борис направился в сторону туалета. Через несколько минут он стоял над раковиной и с некоторым удивлением изучал собственное отражение в зеркале, словно видел свое лицо в первый раз в жизни. «И это – я?» Угловатые скулы, сжатый рот, запавшие усталые глаза… Жесткие иссиня-черные волосы падают на лоб, и кое-где уже чуть мелькает седина.

В одурманенном мозгу мелькнула мысль: а что, если и не возвращаться вовсе? Просто остаться навсегда на острове, сидеть под пальмой и слушать прибой… А что, это было бы здорово! Правда, в загородном домике его ждет Лиза… Но это дело поправимое. Стоит лишь позвонить ей и сказать – пусть убирается немедленно! Без всяких объяснений. Конечно, девушка обидится, может быть, даже поплачет немного…

Зато будет жива.

Агапов даже достал телефон, набрал номер… Потом мыслей не стало. Дурнота накатила, накрыла его с головой, и он едва успел склониться над раковиной.

Черт, как плохо-то!

Первое, что он услышал, придя в себя, – плеск воды. Открыв глаза, Агапов обнаружил себя стоящим над раковиной в аэропортовском туалете, и ледяная вода хлестала из крана так, что брызги разлетались во все стороны. Во рту стоял противный кисловатый привкус собственной блевотины, но голова была почти ясная.

«Пассажиров, вылетающих рейсом 2138 на Лондон, просят срочно пройти на посадку!» – донеслось из динамика.

Вот черт! Не опоздать бы… Конечно, ему-то беспокоиться не о чем, ради него могут и рейс задержать, и все-таки лучше поторопиться. Не стоит привлекать к себе излишнего внимания. Как говорится в народе, «не буди лихо, пока оно тихо».

Агапов торопливо ополоснул лицо и руки и быстро вышел прочь. Уже в дверях он столкнулся лицом к лицу с пожилой женщиной в синем рабочем халатике, со шваброй и ведром в руках.

А на полочке возле зеркала остался лежать его телефон.

Уборщица Людмила Петровна тяжело вздохнула, отжимая швабру в ведре, и бросила последний взгляд на дело своих рук. Туалет сиял стерильной чистотой, емкость для жидкого мыла над раковиной наполнена, и бумажные полотенца на месте… Шутка сказать – ВИП-зона, и пассажиры здесь не простые – все люди богатые, влиятельные. Некоторых она раньше только по телевизору видела. Не дай бог, что забудешь – обязательно нажалуется кто-нибудь, и тогда – прощай, премия!

Сегодня она очень устала. Ноги болят, поясницу ломит, годы-то уже не молодые… Давно пора бы дома у телевизора сидеть, сериалы смотреть да чай пить с сушками. На заслуженном отдыхе, так сказать! Пенсию она честно заработала. А теперь так вышло, что пришлось сортиры мыть. Жить-то надо как-то! Дома – дочка Таня с малышом. Славику еще и годика нет…

При одной мысли о дочери и внуке Людмила Петровна совсем загрустила. Ах, Таня-Танечка… Такая девочка была – просто загляденье одно. И хорошенькая, и умненькая, в школе на одни пятерки училась, послушная была, вежливая… Одна воспитывала, тянула из последних сил, чтобы девочка росла не хуже других, чтобы выучилась, профессию получила. Надеялась – вот подрастет дочка, повзрослеет, на хорошую работу устроится, тогда наконец и будет в ее жизни хоть немножко покоя и отдыха…

Не вышло. Танька-дурочка только техникум парикмахерский закончила – теперь они колледжами называются, на новый манер, – и влюбилась в студента. Летала-трепетала на свидания и ей все уши прожужжала: «Ах, мой Андрюшенька, ах, мой Андрюшенька…» Замуж за него выйти хотела, надеялась, что вот-вот предложение сделает.

Ну да, конечно… Неплохой вроде был мальчик – тихий, вежливый, а как оказалось, что Танька беременна, – сразу от всего открестился. Я, мол, не я, лошадь не моя, ничего не знаю, и вообще, она еще и с другими гуляла… Конечно, у него папа, мама, семья обеспеченная, и в жены ему прочили не Таньку, а девушку с образованием да при деньгах. Вот и осталась дочка ни при чем… Хоть и говорила ей Людмила Петровна, что парень – не ей чета, поматросит только и бросит, но кто же мать слушает!

Но и Танька хороша! Раз уж так вышло, нет бы по-тихому да по-быстрому избавиться, так вбила себе в голову, что образумится ее кавалер, что увидит сыночка – и жениться на ней побежит. Ан нет, не вышло… Славику уже год, а папаша его непутевый и глаз не кажет.