Запретный сад

Вдалеке высился старинный замок, но теперь он выглядел таким ветхим, полуразрушенным, а над покосившимся шпилем летали стаи воронья.

Деревья, которые она еще недавно видела цветущими, полными жизни, стояли голые, лишенные листьев, умирающие… На секунду ей показалось, что это и не деревья вовсе, а измученные люди в отчаянии и бессильной мольбе протягивают руки к немилосердному небу, затянутому низкими, тяжелыми тучами. Солнца было почти не видно. Только вдалеке, за рекой, полыхали ало-багровые сполохи заката, но они выглядели зловещими, словно кровавыми.

Казалось, что на маленькую волшебную страну вот-вот опустится ночь… И что-то подсказывало ей, что утро за ней уже не наступит.

Спустившись к реке, Лиза с ужасом увидела, что в ней течет черная, словно деготь, вода! Даже на вид она казалась отвратительной, ядовитой, несущей гибель всему живому. Девушка с ужасом смотрела, как по течению плывут желтые листья, мертвые рыбы и утки барахтаются в темной жиже у берега, тщетно пытаясь освободиться.

Хотелось сесть на землю и плакать от отчаяния.

И тут Лиза наконец увидела ту женщину, которую привыкла считать Хозяйкой и хранительницей этих мест, но не сразу узнала ее. Теперь она выглядела совсем иначе – неряшливой и такой старой! Седые спутанные космы в беспорядке свисали по спине, лицо избороздили морщины, и кожа стала тонкой и сухой, как пергамент.

Она сидела, кутаясь в свои лохмотья, словно нахохлившаяся птица. Тонкая сухая рука с длинными узловатыми пальцами опиралась на посох-клюку, грубо вырезанный из дерева, и казалось, что иссохшее старушечье тело настолько срослось с ним, что они составляют одно целое.

Лиза подошла совсем близко, но она даже не обернулась в ее сторону. Просто смотрела вдаль, туда, где солнце садилось в облака и багровый свет отражался в темной воде.

Лиза уселась с ней рядом на пожелтевшей сухой траве. Женщина наконец-то заметила ее присутствие. Он чуть повернула голову, и Лиза увидела, что даже ее глаза как будто выцвели, стали старческими, слезящимися, пронизанными сетью красных жилок…

– А, ты все-таки пришла.

Теперь в ее словах вовсе не чувствовалось радости. Даже голос стал другой – совсем тихий, шелестящий, словно ей трудно говорить. Казалось, что женщина тоже высохла, как трава и умирающие деревья.

– Да, – еле вымолвила Лиза.

– Зачем?

Лиза не нашлась что сказать. В самом деле, для чего она снова прошла этот путь? В страшный, может быть, даже смертный час она хотела укрыться в своем заповедном саду от опасности – а нашла отравленную пустыню. Вместо этого она спросила:

– Что здесь случилось? Почему стало… так?

– Как?

– Плохо. Страшно. Холодно. – Она поежилась от порыва налетевшего ветра.

Женщина лишь пожала плечами:

– Твой мир такой же, как ты сама. Разве ты не знаешь?

Лиза сжала губы. Ну да, опять эти нравоучения! Где она была со своей мудростью, когда она пропадала – жалкая, одинокая, полуслепая?

Словно прочитав ее мысли, Хозяйка невесело усмехнулась:

– Разве теперь ты стала зрячей? Глупая. Неужели не поняла до сих пор, что главного глазами не увидишь? – Она откинула прядь седых волос, падающую на лоб, потом вдруг спросила: – Лучше подумай: а что случилось с тобой?

Лиза вдруг заплакала. Не только потому, что поняла – Хозяйка ей помочь больше не сможет, но и потому, что ей вдруг стало безумно жалко этой маленькой цветущей страны, которую она сама же и погубила. Каким именно образом это произошло, Лиза не могла бы ответить, но сердце знало, что это так. Жаль стало эту женщину, так внезапно и страшно постаревшую, эту реку, погибших уток, засохшие деревья…

Словно уловив ее мысли, женщина повернулась к ней и строго сказала:

– Нет ничего непоправимого… Разве что кроме смерти. – Она замолчала, подумала недолго и добавила: – А впрочем, и смерти тоже нет!

– Как это – нет? – удивилась Лиза.

То, что сказала Хозяйка этих мест, было так странно и неожиданно, что она даже плакать перестала. Мама ведь умерла! И она сама в смертельной опасности! Вполне возможно, что именно сейчас там, в настоящем мире, тот зверь, в которого вдруг превратился Борис, убивает ее! А она ведет себя просто глупо: вместо того чтобы пытаться спасти свою жизнь, сидит здесь, смотрит на черно-смоляные воды и ведет философские беседы.

Старуха повернулась к ней, посмотрела в глаза долгим, пристальным взглядом:

– Когда-нибудь ты узнаешь об этом… Но не сейчас. Смерти нет, есть только… – она помолчала, словно подыскивая подходящее слово, – есть только изменение.

– Как это? – не поняла Лиза.

Она хотела спросить, когда это происходит, но не успела. Хозяйка опередила ее и сказала:

– Всегда. Посмотри на себя.