Читаем Запрограммированная планета (СИ) полностью

Вполне вероятно, такая хлебосольность повелась ещё со времён наших прародителей, передавшись нам, потомкам, на генетическом уровне. Когда в старину русичи принимали в своём доме путников, они усаживали гостей на самое почётное место – у печи (точнее – у огня, у очага). Считалось, что расположившись у печи, гости поступали под охрану семейного огненного очага – великой родовой энергии. «Кто вечерял у печи, то уже не гость, а родственник», – говаривали наши предки. Кто-то связывает необычайную славянскую искренность и радушие не с генетикой, а с… географией.

Есть у меня один хороший приятель – предприниматель Густав. Он коренной житель шведского Мальмё. Как-то мы с ним разговорились по теме национальных традиций. А он мне и заявляет:«Мы, Мирко, совсем нетакие,каквы, славяне. Мынеможембытьнастолькогостеприимными и радушными хотябыпотому,чтоу нас…климатдругой. Умеренный. Лето нежаркое, непродолжительное, зимы зябкие. Тёплая Атлантика вроде бы рядом. Но погреться от неё Скандинавские горы мешают. Лишь в моём родном Мальмё или в соседнем Фальстербу условия ещё более-менее. Но ведь это же практически юг!»

Потрясающе! Климат и гостеприимность. Казалось бы, причинно-следственных связей между ними не более, чем в бутерброде с колбасой и покорении Южного полюса. Но получается, в этом тоже есть своя правда. Шведы крайне сдержанны и скупы на эмоции.Оне очень не любят говорить о себе. Соседи по подъезду часто даже не знают, как друг друга зовут. Некоммуникабельность – норма. Душа за семью замками – обыденность. Какие уж тут бурные эмоции или разгульные вечеринки?! Шведы никогда не полезут обниматься, даже если и очень рады встрече. Нормальные они люди, добрые. Странноватые, конечно. Не наших кровей. Но они такие, какие есть. Умеренные.

«А как насчёт отметить праздник, расслабиться?» – поинтересовался я у Густава. И с намёком щёлкнул по кадыку. «Ты имеешь в виду выпивку? – улыбнувшись, уточнил Густав. – Водку (национальный спиртной напиток Швеции – картофельная водка) мытоже пьёмсовсемпо-другому, по-шведски. Средирабочейнеделишведыпрактическинепьют. (Прокомментирую: «практическинепьют»дляшведовозначаетмаленький глотоквина либо двухсотграммовая бутылочка лёгкого пива после работы. Этоунасполуторалитровая баклажкаводкинатроих –практическинепили, чегоуж там!)Выпиваетсреднестатистический швед,преимущественно, в конце рабочей недели – впятницу и субботу. Новвоскресенье – ни в коем случае. Воскресенье – вообще для нас особый день. По лютеранской традиции, воскресенье – время для посещения церкви и отдыха от будничных забот. (И тут не удержусь от комментария: скорее – для отдыха, поскольку, в отличие от Русского мира, беспрецедентный духовный упадок Европы полностью очистил тамошние храмы от прихожан). В воскресенье торговля замирает – все магазины продуктов, бытовой техники, одежды и галантереи закрываются. Если позабыл запастись продуктами, рассчитывай только на сладости и банку напитка из торгового автомата. Чтобы основательно подкрепиться, нужно будет идти в ресторан. Но даже в ресторане по воскресеньям мы не выпиваем».

Помню, Густав ещё что-то рассказывал о традициях, национальных праздниках, кухне, скандинавских женщинах. Но я, честно говоря, думал уже о другом. И снова вспоминал наш родной «национальный колорит».

Эх, бабуля-Европа! Слабачки! На святой Руси дела обстоят иначе. Душевнее. Проще. Сильнее! Унаснетольковсёпо-другому, унас – сточностьюдонаоборот. По барабану, воскресенье или вторник! Аесли ещёи Новый год, или юбилей… А если ещё и встретились закадычныедрузья после долгой разлуки… А если ещё и завтра выходной… это начало светопреставления! Второй всемирный потоп. Капец. Сливай воду.

***

Вот смотрите, поведаю, как и договаривались, по Сократу – ясно, отчётливо и понятно. С фиксацией информации в доступном формате. Всем знакомая ситуация. На один из дней инициатор торжества намечает грандиозный сабантуй. Повод может быть каким угодно – день рождения, продвижение по службе, покупка квартиры или автомобиля, окончание долгосрочной командировки, выход на пенсию. (Наконец, нельзя забывать и про самый важный повод, который называется «давненько не было повода» или «опять нет повода не выпить»). Вне зависимости от повода, порядок проведения и характер «симпозиума» неизменны. К назначенному времени подтягиваются гости. Слышен беззаботныйсмех, рокот довольных голосов. Шутки.Остро́ты. Высшей пробы позитивчик. Предвкушение вечеринки. Шумная весёлая компания – как на выставку. Строгие костюмы, стильные платья, дорогая обувь. Тонкие запахифранцузскогопарфюмадобавляютмероприятию изысканности. Сервированныйстолломитсяотзакуски. Сервелатик, сыр, опята в масле, оливье и холодец источают восхитительные кулинарные ароматы. Вилочкииножи, удобнорасположившись напраздничныхбелоснежныхсалфетках, поблескивают серебром. Охлаждённые запотевшие бутылкисоспиртнымрадуютглаз. Все собрались? Начинаем? Поехали! Э-эх!

Перейти на страницу:

Все книги серии Белила

Потомки духовных руин (СИ)
Потомки духовных руин (СИ)

Четвёртая книга Мирко Благовича – своеобразный итог размышлений автора. Книга затрагивает одну из наиболее сложных и актуальных проблем – тему развития современной цивилизации. «Потомки» отвечают на главный вопрос, заданный автором в первой книге «Белил» – поражение ли то, что люди считают поражением? Достижение ли то, что многие из нас называют своей самой громкой победой? Что дарят нам новые вершины, которые мы так страстно покоряем? Добро или зло? Проницательность или безрассудство? Благодать или разочарование? В одночасье справиться с такими вопросами нелегко, но раздумывать некогда. Время не стоит на месте, и вряд ли оно будет благосклонным к человечеству, если не ответить на удары Системы как можно быстрее, жёстче и мудрее.

Мирко Благович

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза