Запруда из песка

Он лишь заворочался в кресле, кряхтя и перхая, утер рот платочком и не ответил. Как ни злил меня Магазинер, терпеть его стоило. Конечно, он все понимал и был лучшим дипломатом, чем я. И лучшим стратегом, наверное. Меня раздражала имитация деятельности – он же считал полезным и даже необходимым потерять даром денек-другой. Это ведь только победителей не судят, а где та победа? Что-то не видно ее пока. А кто не победил, тому светит одна перспектива: отбрехиваться с приложением документов и фактов и не давать сделать себя козлом отпущения. Так было, и так будет.

– Штейница не вижу, – пробормотал я чуть погодя. – Он что, не отозван?

– Нет.

Тем лучше. Выходит, Сорокин не обделен хотя бы здравым смыслом. А может, на юге Африканского отсека, где ныне обретается Штейниц, наклевывается что-то интересное? Хотя – вряд ли. Что здесь, то и там. Есть еще несколько мест, где население лишь формально считается частью Экипажа, и в основном это происходит из-за родоплеменных пережитков в сознании. Дикость – это ведь не кольцо в носу и не боевая раскраска. Это менталитет.

Ломать его – или медленно гнуть? В последние десятилетия Экипаж предпочитал гнутье ломке. Выходит, нам дают понять, что пора форсировать, ломать и доламывать негнущееся? Чужим в их галактической войне срочно понадобилось пушечное мясо, а мы пока не готовы даже к такой роли?

Самолетик, кренясь, облетал кратер по кругу. Я был рад уже тому, что Сорокин вроде не собирался вновь погнать нас на пешую экскурсию – уяснил, наверное, что толку от нее никакого. Да и приземлиться было негде.

И полет-то был не нужен. Ну что может рассказать пулевое отверстие в теле казненного о его вине?

Лишь разбудить фантазию – что хорошо лишь для тех, чью фантазию вообще нужно будить.

Словно почуяв мои мысли, Сорокин перегнулся вперед и каркнул пилоту:

– Возвращаемся.

Пилот кивнул. Самолетик выпрямился и взял курс на север. Лететь до Боготы нам предстояло часа два.

Прощай, тропическая экзотика, век бы тебя не видеть… Прощай, Южно-Американский отсек! И ты тоже прощай – выбитая чужими оспина на теле Земли. Поглазели – и хватит. Домой! Если только Сорокин не решит, что для успокоения начальства нам нужно с недельку пожить в Боготе или Медельине…

А ведь почти наверняка он так и решит!

Черт… Поспеть бы вовремя в Тверь… Настасья…

– Итак, – Сорокин вдруг повернулся к нам, – какие мы можем сделать выводы?

Мы с Магазинером переглянулись. Я почему-то думал, что Сорокин отложит «разбор полетов» до приземления.

– Прежние, – сказал я.

– А подробнее?

– Пожалуйста! Вероятнее всего, нас наказали не за одну конкретную провинность, а по совокупности оных. Можно сказать, что нас торопят. Но можно сказать и иначе: нас держат в тонусе, чтобы мы не благодушествовали и не почивали на лаврах. Что я видел в Колумбийском суботсеке? Ситуацию, еще довольно далекую от нормы…

– Представите обстоятельный доклад, – перебил меня Сорокин.

– Представлю! И дайте мне, наконец, сказать! Не в одном Колумбийском суботсеке дело, я уверен. И не в Австралийском, и не в Африканском… Дело во всех нас, в Экипаже на всех его уровнях. Да-да, на всех. Снизу доверху. Кстати, верно ли то, что я слышал о племяннике Капитана?

– А что, позвольте узнать, вы о нем слышали? – нахмурился Сорокин.

– Болтают, будто бы он был недавно принят в Высшее интендантское училище без экзаменов… В Сети болтают. Я еще в Твери узнал об этом. Плюс еще кое-какие отдельные факты о высшем командовании. Всем и каждому рты не заткнешь…

– Сплетни! – отрезал Сорокин. – Чушь!

– А я не знаю, сплетни или не сплетни. Мне-то, собственно, и дела нет. А только если подчиненные ругают начальников, пусть даже облыжно, это не есть порядок. Если имеют место злоупотребления, даже самые невинные, – это тем паче непорядок. А как не злоупотреблять? Не порадеть родному человечку, а? По сути, нас бьют за то, что мы люди…

Магазинер задвигался, запыхтел, отер рот, но ничего не сказал.

– Продолжайте, – бросил Сорокин.

– Мы – люди, а чужие – нет, – заявил я. – В нашем понимании они скорее киберы с жесткой программой, безжалостные, логичные и до тошноты последовательные. Кто они биологически, я понятия не имею, но психологически они – киберы. Им нужен Экипаж как идеально настроенный инструмент, а мы не способны создать его. Как раз потому, что мы люди. В прежних социумах лишь малая часть населения служила в армии, да и то начальство сплошь и рядом закрывало глаза на некоторые вольности подчиненных, – а мы загнали в рамки жесткой дисциплины все население Земли и хотим, чтобы все шло как по маслу? Не будет этого. Не бывает. Никогда не было. Уголовные уложения средневекового Китая пронизаны пониманием: люди есть люди. Даже в феодальной Японии… Вы знаете историю о крестьянине Согоро?

– Не понимаю, при чем тут Китай и Япония? – довольно грубо прервал меня Сорокин. Я был готов к этому и не вспылил.

– Угодно ли вам выслушать?

– Продолжайте, – буркнул полковник. – Я слушаю.