Зара. Счастье вопреки

— Да. Жалею, — честно ответила я. — С Шамилем всегда было сложно. Поначалу я не замечала, была слишком юной и ослепленной им. Его манерами, его сладкими обещаниями. Потом, когда заметила, была уже привязана к нему, как к человеку. А дальше у меня просто не осталось выбора. Я должна была его терпеть. Шамиль всегда был человеком, который думал и думает только о себе. И это всегда проявлялось всем, начиная от бытовых мелочей и заканчивая постелью. С ним не было так же хорошо и спокойно, как с тобой. И, что-то мне подсказывает, что Громовой тоже непросто. Просто пока что она его любит. Страсть затуманивает ее разум. А когда она пройдет, когда дотлеют последние угольки плотского желания, тогда останется только сам Шамиль. Тяжелый, своенравный, эгоистичный Шамиль, который привык, что весь мир исполняет вторые роли в его спектакле. Который привык получать то, что он хочет. Который привык, что женщина обязана ему априори. Потому что родилась женщиной. Жизнь с тобой совсем другая. Она играет совсем другими красками. Такими, о существовании которых я раньше даже не подозревала.

— Почему ты вообще с ним заговорила?

Святослав послушался меня. На наше общее счастье, он услышал меня.

Оставил меня, ушел в душ и вернулся на кухню спустя полчаса. Я как раз успела приготовить ему завтрак, как и обещала. Хрустящие тосты, яичницу с золотистым беконом и черный кофе с маленькой ложкой сахара. Святослав любил настоящий, горьковатый оттенок напитка.

Мне нравилось ему готовить. Нравилось то, как после завтрака или ужина, Шевченко всегда целовал мне руки, благодаря за то, что я сделала для него. Не считая это моей обязанностью.

— Он сам подошел, я же говорила. Неужели ты думаешь, что я искала с ним встречи? Если искала бы, то давно нашла. Но правда в том, что я уже давно не ищу его взгляда. Как и он моего, — я усмехнулась, вспомнив недавние слова Цахаева. — Это наше с ним прошлое, тут ничего не поделаешь. Но в нашем настоящем другие люди. У него — Ульяна и ребенок. У меня — ты. И в будущем мы тоже будем по отдельности, что бы не случилось. Я знаю это наверняка.

— Что ж… — Святослав некоторое время сидел за большим обеденным столом, который я накрыла специально для него. К еде он так и не притронулся, кофе лишь пару раз отхлебнул. А после того, как я закончила говорить, кивнул чему-то своему, а затем встал из-за стола и быстро подошел ко мне. Я все еще стояла возле плиты и готовила новую порцию кофе, уже для себя. Шевченко находился недалеко, но скорость, с которой он ко мне подошел, оказалась удивительной. Я не успела опомниться, как избранник оказался рядом и заключил мою руку в свою. Негрубо, нет, но так удивительно быстро, что я невольно вздрогнула и отступила на несколько шагов назад. — Объяснишь мне тогда, почему его имя все еще украшает твое тело?

— Тату… — выдохнула, быстро заморгав. Поняв, что опасности нет, и я зря переполошилась, я выдохнула. — Я сведу. Между прочим, уже подыскала мастера, который этим занимается, нужно только подождать, у него большая очередь… — Я аккуратно высвободила свою руку из чужой хватки и опустила рукав черной водолазки, который Шевченко успел задрать.

Эта идиотская татуировка… кто бы только знал, как я жалела, что когда-то давным-давно набила ее на левом предплечье. Она мозолила глаза и каждый раз напоминала об ошибках прошлого.

— Ладно… — Шевченко снова покивал, делая шаг назад от меня, упираясь руками в столешницу от кухонного гарнитура. Сейчас на нем были темные спортивные брюки и майка без рукавов, оголявшая жилистые руки, трогательные впадинки

Сейчас передо мной снова был тот самый Святослав, которого я хорошо знала. Который умел слушать, приводить аргументы и признавать свою неправоту, если такое случалось. Добрый и милый Святослав, который смотрел на меня внимательно, будто пытался добраться до сути без слов.

— Ты испугалась, — нахмурившись, неожиданно выдал Шевченко.

— Нет, — попыталась соврать я, встряхивая головой. Улыбка вышла кривой, взгляд неуверенным.

— Он тебя бил?

— Кто? Шамиль?

Я нервно заправила распущенные волосы за уши и попыталась отвернуться, но Свят не дал, заключил в свои руки. Он слегка притянул меня за плечи и теперь очень внимательно смотрел прямо в глаза.

Так, что не оставлял возможности соврать.

— Было пару раз…

— Пару? — не веря уточнил мой собеседник.

— Чуть больше, — усмехнулась я. — Но это правда происходило нечасто. Шамиль вспыльчивый, за ним водится неумение контролировать свои эмоции…

— А другие? Твоя семья?

Я сглотнула и опустила взгляд.

— Да, бывало. После того, как братья узнали о том, что… в общем, что я опозорила нашу семью, позволив себя использовать…

— Кто из них?

— Рашид. Он потом и сам сожалел. Извинялся. Он не…

— Не виноват?

— Ну… я не сужу его. Он — мой старший брат. Пока отец работал, он должен был следить за единственной сестрой. Не уследил, я покрыла позором их головы. И это не была экзекуция, просто он не сдержался.

— Ты мастерски оправдываешь всех мудаков в своей жизни, — хмыкнул Святослав, наконец, заключая меня в свои объятия.