Зара. Счастье вопреки

— А разрешения спросила? Кто тебе разрешал, спрашиваю?! — продолжил Мадин.

— Я не обязана…

— Ты посмотри на нее! — Рашид усмехнулся, взмахнул рукой, посмотрел на Мадина. — Как быстро заговорила по-столичному!

— Она в себя поверила просто…

— Это с чего это?

— С того, что легла под русского мужика и теперь считает, что у нее есть право голоса!

— Хватит, — прорычала я, зло оглядывая братьев исподлобья.

Они появились, будто бы из ниоткуда. Не знаю, было ли это совпадением, то ли они подгадали нарочно, но как раз вчера вечером Шевченко отправился в другой город, по рабочим делам. Он обещал вернуться уже завтра, но, видимо, мне было уже не суждено его дождаться.

Щека горела, будто ее обожгло настоящим огнем. Рука у старшего всегда была тяжелой. Он залепил мне пощечину сразу, как только я открыла дверь и впустил их с Мадином на порог нашего со Святом дома.

— Сколько бед ты принесла в нашу семью, Зара… — покачал головой Рашид. — Сначала один неверный, теперь второй. Одна история грязнее другой. Вываляла нашу фамилию в грязи так, что уже никогда не отмыться! Куда ты катишься, сестра?

Я промолчала в ответ.

Что я могла сказать?

Что могла доказать брату, который никогда не видел во мне ни человека, ни сестры? Что я так же, как и все могу ошибаться? Что не идеальна? Что могу просто по-человечески желать чего-то?

Я всегда была вещью. Только предметом, который нужно было выгодно «продать» замуж, получив достойный калым. Только вещь, от которой хотелось избавиться, как можно скорее.

В нашей семье я никогда не была личностью. У меня не было права выбирать, с кем быть, как жить, на кого учиться, кем работать.

Я была бесправной. Была полным нулем.

Мать всегда говорила, что я глупая, когда я заговаривала о том, что хочу учиться. Велела усерднее стараться по дому и лучше готовить. Отец кричал сразу, как только слышал упоминание о Шамиле. Говорил, что сам решит, за кого меня выдавать. А братья… им всегда были важны только они сами.

Только Тагир заботился обо мне. Но сейчас его не было рядом с ними.

Разумеется, они не позвали его с собой, прекрасно понимая, что младший их ни за что не поддержит. Что он всегда будет на моей стороне, что бы не происходило.

— За что мне должно быть стыдно, по-твоему? За то, что строю свою жизнь, как могу? За то, что нашла человека, которого полюбила всем сердцем?

— Надо же! Сколько у тебя любвей за одну жизнь! Сначала одного любила, не успокоилась, пока не легла под него, теперь другого, завтра третьего полюбишь! Чего уж там, не мелочись, выходи сразу на трассу! — прокричал Рашид, разозленный моими словами.

— Почему-то деньги, которые вы с отцом взяли, чтобы отмыться от моего позора, оказались не такими уж плохими, правда?

Конечно, я знала об этом. Не то, чтобы это скрывалось, но и прямо об этом речи в нашей семье никогда не заводили.

После того, как выяснилось, что мы с Шамилем были вместе, Тагир отправился в его дом с разборками. И охотничьим ружьем.

Рашид Султанович, старший Цахаев, тогда как-то обо всем договорился с моим отцом. Уладил и замял это дело.

Откупился.

И дал он много. Очень много.

Из старого, потрепанного временем дедушкиного дома, мы перебрались в новый. В три этажа. Братья открыли бизнес, купили машины. Зажили совсем по-другому. И все это на моем позоре.

— Что ж вы взяли такие грязные, покрытые позором деньги, что же живете на них припеваючи сейчас? А, погодите, может быть, вы и со Святославом решили так поступить? Получить столько же, сколько и в случае с Цахаевым, а, может быть, даже еще больше?

— Ах ты, тварь, — прорычал Рашид, бросаясь ко мне. Мы сидели на диванах в гостиной, друг на против друга и ему ничего не стоило пересечь это небольшое расстояние, чтобы снова ударить.

Благо, Мадин среагировал быстро и остановил старшего.

— Хватит, брат, — попросил он серьезным тоном. — Тебя рукоприкладство тоже не красит.

— Да ты смеешься что ли? — сбросив с себя руки родственника, закричал Рашид. — Такую сестру убить мало, ее прямо здесь и нужно прикончить, ты посмотри, какая стала! — он махнул в мою сторону, бросив нечитаемый взгляд. — Это уже не наша сестра, столичная проститутка! Ты слышишь, как она вообще разговаривает?! Стыд потеряла, страх потеряла!

— Ты все равно должен держать себя в руках, — настоял на своем Мадин.

— Да, должен, — прорычал Рашид, выдергивая руку из хватки младшего брата. — Ты останешься жить только потому, что я пообещал матери, тварь! — На этот раз он обратился уже ко мне, тыча пальцем. — Она умоляла привести тебя живой, какой бы последней ты не была, ты же все равно ее дочь! Но ничего! Мы тебя дома быстро перевоспитаем! Позор, конечно, ничем не смоешь, но мы найдем тебе применение! Вставай! — взревел он. — Собирай свои проститутские манатки, мы едем домой!

— Что? — Я вскочила на ноги. — Ни за что! Я никуда не пойду без Свята!

— Свята?! — взревел брат. — Ах ты… — сдерживать себя в дальнейших выражениях он не стал. На сей раз его не остановил даже Мадин. Подлетев меня, родственник схватил за волосы и потащил за собой.

— Пусти, больно!

— Отпусти ее, Рашид!