Зараза

– У тебя такие красивые пальцы, Мати, – сказала она ему однажды, – тебе нужно носить какое-нибудь кольцо.

– Только если твое, обручальное, – ответил он ей тогда, а через полгода они поженились.

Как он вообще познакомился с той, с другой? Что их связало, как это случилось? Ляля не спросила – она не хотела знать. Или хотела – но боялась.

Они играли дуэтом – и в жизни, и в музыке, и в любви.

– Вечно ты ноты длинные недодерживаешь, торопишься все куда-то, – смеялся он, а она его целовала.

С кем она теперь играть будет? А он – с кем? И в жизни, и в музыке, и в любви?..

Конечно, Ляля старалась. Отдавалась работе, встречалась с друзьями, курила даже немножко – все, как всегда. Только потом приходила в пустую, чужую, съемную квартиру, ложилась на постель. С мамой жить не заладилось. Мама ей это замужество не простила, а теперь не простила развод.

«Надо было его простить, надо было», – думала Ляля.

Мати звонил ей раза два после развода. Ляля не ответила, а звонить сама потом не решилась.

Они любили читать друг другу вслух. Вечером, часов в девять, они садились за стол друг напротив друга – и читали по очереди. Мати так увлекался иногда, забывал о времени, а она смотрела него, смотрела – черные кудри, увлеченный взгляд и обручальное кольцо на пальце.

– Я вовек его не сниму, – сказал он ей в день свадьбы.

– А если мы…

– Ляля, ты что, даже не думай! Никогда такого не будет, обещаешь?

– Никогда, – повторила она за ним. – Обещаю.

Теперь с трудом верилось в то, что они пообещали друг другу когда-то. Что они вообще встречались, любили – развелись.

Через пару месяцев после ей позвонила Люда, подруга юности.

– Я в городе на пару дней, увидимся?

– Увидимся, – согласилась Ляля.

Была суббота, и делать ей все равно было нечего. С Мати они постоянно занимались чем-то – делами, музыкой, любовью, а без него даже музыка, казалось, отвернулась от нее.

«Простить надо было, Ляля», – говорила ей музыка.

– Как у вас с Мати дела? Как он себя чувствует? – спросила Люда.

– Не знаю, – Ляля пожала плечами. – Мы недавно развелись.

Второй раз она произнесла это вслух; сначала – маме, теперь – Люде, но реальностью это так и не стало, как будто произошло не с ней.

– Развелись? Что же с ним теперь будет! – охнула Люда.

«Что с ним теперь будет, Ляля?» – эхом отозвалась музыка у нее в голове.

– Переживет, – сказала Ляля холодно, не веря сама себе. – Изменил же.

– Изменил? Мати? Не верю! – возмутилась Люда. – Сам, что ли, признался?

– Признался, – согласилась Ляля.

– Надо было тебе его простить, – сказала Люда, вторя вечным Лялиным мыслям. – Он же болеет.

– Болеет? – похолодела Ляля.

Наверное, простудился, ничего серьезного.

– Да, я от Виталика слышала, какой-то диагноз ему поставили. Я, конечно, не знаю подробностей, – Ляля ее уже не слушала.

Вскочила из-за столика, выбежала, поймала маршрутку.

«Вдруг не успею», – подумала – и заплакала.

А вдруг Люда ошиблась? Вдруг ошиблась?

Мати открыл ей дверь, бледнее обычного.

– Что случилось? – спросил он устало.

Тонкое, обручальное кольцо на его безымянном будто укоризненно взирало на Лялю. Он так и не снял его.

– Люда сказала, ты болен? Это правда? – с порога спросила она.

– Какое это имеет теперь значение!

– Правда или нет?

– Правда, – выдохнул, сполз по стенке, сел на пол, прижав колени к груди.

Ляля села рядом с ним, обняла – и понимание нахлынуло на нее.

– Ты не изменял мне, так ведь?

Он поднял на нее глаза.

– Ты не смог мне сказать о…

– Не смог. Я решил, лучше пусть ты будешь меня ненавидеть, чем страдать, когда…

– Ничего не случится, слышишь? Ничего не случится. Я душу продам, но с тобой все будет хорошо. Ты мне веришь?

Мати уткнулся в нее. Ляля подняла его лицо за подбородок – и поцеловала.

– Мы поженимся еще раз, слышишь? Теперь уже навсегда. Как я вообще поверила, что ты мог – с другой! Как я вообще поверила…

– Ляля, послушай меня, – Мати взял ее руки в свои. – Если что-то случится, я хочу, чтобы ты жила, не оглядываясь. Пообещай мне это.

– Помнишь, как сказал Маре? – она постаралась улыбнуться, хотя слезы уже лились, не спрашивая разрешения. – Я засну. Я засну, глядя на тебя, и умру, потому что с этих пор буду лишь делать вид, что живу…

Золотое колечко ждало ее на полке – там, где она его оставила.

Книга в красном переплете