Зараза

Спускаясь, обратила внимание, как приоткрывались некоторые двери соседей. Видимо любопытство было сильнее заразы. Забралась на переднее сидение рядом с Симеоном, который будет вести наш УАЗ. Еще вчера мы распределяли роли в предстоящей поездке. За рулем будут Симеон и Эйтан, как самые умелые водители, Елена по хозяйству, Людмила медицинскую часть взяла на себя, Ольгу определили смотреть за детьми и животными, ребят на разные подхваты, ну а я главный штурман и во всем первая ответчица. Сопровождавший воин приказал всем надеть бронники, что лежали уже приготовленные на сидении, респираторы. При выходе из машины, детей при случае тоже укутать бронежилетами. И еще четыре автомата и два пистолета с магазинами. А еще две рации. Одна с Николаем Ивановичем, другая, по приближению к цели, с отцом.

— На всякий случай. Так приказал майор, — улыбнулся солдат.

Симеон и Эйтан забрали автоматы, так как служили в армии, один пистолет отдала Людмиле и себе взяла автомат и пистолет. Умела стрелять из того и другого, спасибо отцу. Еще один автомат забрал Виктор, который учился в универе и там была военная кафедра. Бывал на сборах, как и все, кто был военнообязанным и знал оружие не понаслышке. И Людмила, как медик тоже умела стрелять.

— Ну, — громко сказала, поворачиваясь к сидящим сзади трем мужчинам, трем женщинам и двоим детям. — Господи, благослови! Вперед!

Перекрестилась и услышала, как забормотали что-то мои женщины, да и ребята как-то встрепенулись. Сопровождающая нас патрульная машина начала движение, и мы двинулись за ней. Я выглянула из окна и посмотрела на окна дома. Кое-где уже зажегся свет. На часах было семь утра. Еще час до окончания комендантского часа.

Мы ехали по темным улицам, и уже не светили фонари. Их выключили сразу же, как последний отряд покинул покинул охраняемую зону, открыв ворота и объяснив находившимся там людям о новом положении в городе. Советовал всем разойтись по домам и стараться не выходить без надобности.

Город оставался один на один с бандитами и заразой.

— Что-то будет нехорошо, — вздохнула я и внимательно приглядывалась к картине за окном.

Когда-то освещенные проспекты фонарями и рекламами, огнями машин и окнами домов, сегодня были темны и молчаливы. Город замер и затих, в предчувствии грозящей неизвестной беды. Даже не слышались сигналы полицейских и санитарных машин, только иногда и очень далеко отзвуки пожарных, черные дымы и красноватые всполохи окрашивающие светлеющее осеннее небо. Вероятно, уже подступали к городу вооруженные отряды и что-то жгли по дороге.

Мы уходили в другую сторону, и наш путь не был обычным, по которому я всегда ездила к отцу. Теперь мы ехали по более извилистому, обходному, и мне мало известному. Карта лежала в старинном лётном планшете, еще советских времен, с плексигласовой вставкой. Под ней легко читался маршрут, и я внимательно приглядывалась к нему. Проехав около часа пути, патруль остановился. Из него вышел наш знакомый сопровождающий и поднял руку. Мы остановились и подошли с Симеоном.

— Мы уходим вправо, — сказал он, — вам же прямо и потом по маршруту. Связь держите по рации. Приказ майора. Если будут какие-то вопросы к нему тоже. Если сможем, то поможем. У меня всё. В добрый путь, — и улыбнулся, отдав честь. — Рад был знакомству.

Он повернулся, и я закричала ему в спину:

— А как вас зовут, солдат?

— Лейтенант Иванов, — потом помолчал. — Андреем меня зовут.

Взмахнул на прощанье рукой и побежал к машине. Вскоре она рванула с места и скрылась за поворотом.

Мы остались одни под сереющим осенним небом на основной трассе Москва — Владивосток. Теперь уходили в сторону, в сторону от города, от цивилизации.

От заразы!

Глава Четырнадцатая. "Степь да степь кругом, путь далек лежит…"

Мы уже час как ехали. В салоне было тепло и некоторые спали. Людмила, облокотившись на спинку моего сидения, тихонько переговаривалась со мной. Она сетовала, что не могла остаться с больными, и ее гложет совесть. Ведь давала клятву Гиппократа. Я успокаивала и пеняла ей, что нам без нее будет тяжело, а мы ведь живые и главное родные ей люди. Она соглашалась как-то вяло и вздыхала. Симеон, слушая ее сентенции, ухмылялся и вставлял свои подначки, чем расстраивал ее еще больше. Я била его по плечу и советовала придержать язык.

— Или потом зацелую, — шепнула, прислонившись к его плечу.

Он соглашался на такое наказание и подмигивал Людмиле. Сидевшие рядом с ней ребята и Ольга, фыркали и усмехались. Сзади них Виктор разговаривал потихоньку с Леной. На коленях у них спали дети, а Эйтан сидел рядом с матерью и смотрел с любопытством в окно. Он начинал знакомиться со своей родиной, землей его предков, где родился, но вырос и жил в другой стране и даже ее защищал, когда находился в армии.