Заразные годы

Как мир прекрасен на исходе дней: не видишь ни ослов, ни негодяев. Общеизвестно: Родину верней любить на расстоянье, как Исаев. Но я и так почти отринул злость, напрасными сомненьями измаян. В конце концов, я здесь недолгий гость, и я исчезну, как любой хозяин. Меня позвали на чемпионат. Вся жизнь — как олимпийская аллея, бреду не как игрок, не как фанат, а так себе, умеренно болея. Здесь многое, конечно, не по мне; когда б навек — тогда я был бы жертва. А так — нормально, чистенько, бюджетно, спасибо принимавшей стороне.

Нешуточное

А вот представь: умрет Сенцов. На фоне праздника людского. Не убедивши подлецов, нимало не смутив Пескова. Петров не каменный в душе, такая резкость не близка мне, — он просто из папье-маше, а это гадостней, чем камни. Что, страшно? Мне еще страшней, но здесь, хотя бы между нами, должны мы несколько вещей назвать своими именами: так вот, представь, что он умрет, не расшатав, как ждали все мы, а укрепив, наоборот, стабильность путинской системы. Что ж, людоед как людоед, как древле молвил Лосев-Лифшиц[88]. В России протестантов нет, а Запад съест, не подавившись. Пропагандонский причиндал, приняв воинственную позу, заявит: «Сам же голодал. Убил себя — и баба с возу!» Другой умеренный эдил[89] добавит с огорченным видом: «По факту Путин победил. Сказал „не выдам“ — и не выдал» Так каждый будет голодать — убийца, выродок, насильник, — и что же, всем потачку дать? Переводить, положим, в ссыльных? Вот ваших детушек, отцов, мамаш, племянниц, братьев, шатьев — взорвет какой-нибудь Сенцов с дружками: тоже защищать их? Невинный, тоже мне, пострел, агент чужого государства: да, не взорвал. Но он хотел! Теперь пипец, доголодался. Он, значит, нашего вождя в порыве своего бесстыдства желал смутить, наивно ждя, что тот действительно смутится? Не получилось, негодяй! Наш вождь и бровью не поводит, хоть вся страна заголодай! (Отчасти так и происходит.) Да, это выглядит черно, но вы подите перекрасьте: Сенцов умрет — и ничего. Еще одна победа власти. Не надо ссориться с вождем. В жестокой нашей юморине он голодал, он осужден, сам голодал — не уморили… И как поспоришь со скотом, что счастлив при такой системе? Расплата будет, но потом. И даже, кажется, не с теми.

А может, выживет Сенцов. Его, допустим, обменяют, и толпы киевских борцов его, допустим, обнимают. Сначала грянет торжество, но как задумаешься, друже… Так будет лучше для него, а после, может быть, и хуже. Какая вонь начнется здесь, в таком же тоне, в той же позе! Он ел питательную смесь, его держали на глюкозе, и посмотри, какой амбал! Ликует, словно после свадьбы, румяный, свежий, вес набрал — нам всем бы так поголодать бы! Герой фальшивый, конь в пальто. Припомнят Бабченко, а как жа! Все умирают, но никто не умирает, как Аркаша. Все станут жалить в сотню жал, фанаты русских мундиалей: не голодал, котлеты жрал ночами, как Васисуалий! И что теперь, в конце игры? Планета выведет отсюда, что власти русские добры. Психологическое чудо: сожми кого-нибудь в горсти, накинься бешеною коброй, потом внезапно отпусти — и в тот же миг ты будешь добрый! И что страшней, в конце концов, — уже легко представить ныне, что возвратившийся Сенцов немедля сядет в Украине, как села Савченко уже под дружный рев фанатов прежних, по подозренью в мятеже (и ведь действительно мятежник!). В России, кстати, вечно так — уже, по-моему, рутина: тут если умер, то дурак, а если выжил, то скотина. Вам всем от Путина привет — за прямоту прости нас, Боже: хороших вариантов нет. И для него, похоже, тоже.

Вот если б вечно голодать! Быть промежуточным, как Горби! К злорадству повода не дать, не дать и повода для скорби, лежать за стенами тюрьмы, пока безумствуют фанаты, — чтоб виноваты были мы, но чтоб не очень виноваты! Чтоб каждый мог, ложась в кровать — с родной женой или отдельно, — себя уютно бичевать, но не смертельно, не смертельно! Чтоб Путин всех переиграл, заколотил голов без счета, а он бы все не умирал, и мы б надеялись на что-то. Комфортно было б даже мне в моем застойном идеале, в такой подвешенной стране, при непрерывном мундиале, в краю державных наглецов, где есть опричнина тупая — и голодающий Сенцов сидит, все это искупая! Но неуклонен ход планет. Скажу, историю изведав, что голодовок вечных нет.

Спросите хоть у людоедов.

Сборный марш [90]

Исполняется на мотив «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“»