Заре навстречу

— Товарищи!

Услышав это дорогое, запретное слово, толпа колыхнулась, сдвинулась теснее.

— Товарищи! Борьба за права рабочего класса требует прежде всего единения! Крепко ли вы решили бороться? Проверили ли себя?

Он обвел собравшихся суровым взглядом и прочел в ответных взглядах, что решение крепко…

— Бороться надо не только за сегодняшние ваши требования: за пенсию матери погибшего токаря, за установку ограждений к станкам… не только за прибавку платы и отмену штрафов… Цель борьбы рабочего класса — высокая!.. святая цель! За политические свободы! За социалистическую революцию!

Он заговорил о связи экономической и политической борьбы, о том, что только партия социал-демократов (только большевики) ведет рабочих по верному пути.

— Вот наша программа! Познакомьтесь с нею, внимательно прочтите и передайте своим товарищам!

Илья раздал пачку программ. Руки жадно тянулись к нему.

Илья энергично и быстро вел митинг. Он понимал, что администрация скоро оправится от замешательства и разгонит собрание, может и полицию вызвать. Скоро стачечный комитет был сформирован, и Васильев начал записывать требования, положив бумагу на ящик у ног Ильи.

В это время раздались крики:

— Полиция! Полиция!

Из конторы вышел пристав с городовым.

Илья спрыгнул с ящика, замешался в толпу.

— В чем дело, братцы? — миролюбиво заговорил бравый пристав. — Несчастный случай случился? Оно, конечно… Но владелец, братцы, поступит по закону и по милосердию. Матери будет пособие выдано.

— Пенсию требуем! — закричали в ответ. — Один был кормилец! Уморили!

Пристав внимательно стал вглядываться в толпу.

— Что значит «требуем»? — с угрозой спросил он. — Что значит «уморили», когда акт инспекции — по своей неосторожности? Эт-то кто говорит? Это ты говорил? А ну, выйди сюда! Ты, рыжий! Как его фамилия?

В ответ раздались гневные выкрики.

— В кутузку захотели? — взревел пристав. — Бунтовать? Это вам не пятый год, мерзавцы!

Толпа надвинулась на пристава. Могучий кузнец наседал на него, гудел в самое ухо:

— Тебе дано право людей мерзавить? Ты сам кто такой, из каких кистей выпал?..

Васильев говорил громко:

— Мы свои требования вырабатывали!

— Какие ваши требования? — кричал пристав. — А ну, давайте их сюда!

Ему отвечали насмешливо:

— Дураков нету. Когда надо, тогда и отдадим!

— Р-разойдись! — кричали полицейские, наступая на рабочих. — Разойдись!

Рабочие двинулись к проходной будке, уводя с собой членов стачечного комитета. Илья прежним путем выбрался с завода. Он шел по заснеженным улицам, освещенным редкими фонарями.

Радостное чувство борьбы переполняло его.

В самую глухую пору реакции — забастовка!

К Чекаревым Илья всегда проходил садом, чтобы не попасть на глаза хозяйке. У него был ключ от дверцы, обитой железом, которая выходила в глухой переулок.

Закрыв за собой эту дверцу, Илья постоял в каменной нише, зорко оглядываясь кругом. Сумерки уже сгустились в саду. Отсюда не видно было большого дома, — как стена, его заслоняла пихтовая аллея. Окна флигеля светились.

Илья на цыпочках поднялся на террасу и постучал ногтем по стеклу. Ему открыли.

В комнате плавал папиросный дым. На кровати лежала гитара, на столе стояли закуска и бутылка с пивом: чужой человек, войдя, увидит, что люди собрались на вечеринку…

Все уже были в сборе, только самого Чекарева ждали с минуты на минуту. Мария начала расспрашивать Илью, как ему работалось, как чувствует себя Софья. Возбужденно блестя глазами, чувствуя прилив бодрости, силы, Илья рассказал о митинге на заводе Яхонтова.

Стукнула дверь в сенях, Мария прислушалась и просияла: «Сережа!»

Действительно, это был Сергей. Он разделся на кухне, вошел в комнату и, не здороваясь ни с кем, остановился у стола. В его обычной сдержанности было что-то угрожающее. Русые брови резко выделялись на побледневшем лице.

— Товарищи! Нашего Лешу казнили… — Дрогнувшим голосом он добавил: — Почтим его память…

При слове «казнили» дрожь прошла по телу Ильи, дышать стало трудно, словно та веревка, которой удушили Лешу, сжала и его горло.

Удар грянул внезапно. Отец Алексея совсем недавно получил письмо от Августы из Казани. Она писала, что говорила с прокурором, что есть определенная надежда? дело кончится ссылкой, а в самом худшем случае — каторгой…

…Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу, —

глубоким, вздрагивающим голосом начал Чекарев, и приглушенные голоса подхватили широкий, печальный и сильный напев. Только Илья стоял молча. Петь он не мог. Горло так и оставалось сжатым.

Над мужскими голосами поднялся полный слез, горя и звенящий в то же время горячей верой голос Марии:

Настанет пора, и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!

Как-то благоговейно, точно перед свежей могилой, все закончили:

Прощайте же, братья! Вы честно прошли
Свой доблестный путь, благородный…