Заре навстречу

- Вы с какого? А по какому? Типография в Темрюке? Помню! Помню!.. - и крикнул шагающему с чайником крутолобому человеку в арестантском бушлате, в новенькой длинноухой заячьей шапке: - Семен, познакомься, товарищи из местного комитета!..

Из вагона вышел Петр Григорьевич, одетый поверх полушубка в белый халат. Лицо его было растерянным к удрученным. Развел руками беспомощно:

- Отморожены верхушки легких, началось крупозное ьоспаление. Положение очень тяжелое. Но лечь в больницу не хочет!

- Мы шли с Сергеем верст восемьдесят. И мороз был за сорок, - сказал человек в заячьей шапке. - Ждать подводы не захотел. Вот, сократили время.

- Может быть, все-таки убедите остаться? - робко попросил отец.

- Не думаю, чтобы нам это удалось, - сказал человек с солдатскими усами. - Сейчас партии особо нужпы все ее лучшие люди там, где решается судьба революции, а значит, России. А Сергей - один из лучших людей партии. Он ведь еще в Шушенском с Ильичем был.

- Все-таки пойдемте, попробуем уговорить.

На нижней полке лежал человек, укрытый шубами, и читал местную газету, близко поднеся ее к бледно-розовому воспаленному лицу. Познакомившись с мамой и Софьей Александровной, приподнявшись на локте, оч сказал сердито:

- Вы, что же, товарищи, газетку на пожирание эсерам, кадетам и всякой сволочи отдали? Нельзя так.

Нельзя. Кто этот фельетонист - "Седой"? Талантливый, мерзавец. Нужно и кам искать в своей среде людей, остро владеющих словом. Листовочки ваши я читал, - разумно, но не хлестко. И зачем этот ернический, псевдонародный язык? Учитесь вот... - и стал шарить в изголовье, где вместо подушки лежал свернутый полушубок, покрытый полотенцем.

- Сережа, - сказала печально женщина с маленьким лицом, опушенным пепельными волосами, - у тебя тридцать девять и четыре.

- Разве? - равнодушно спросил больной. Потом он сощурился и сказал с усмешкой: - Я не помню, кому эти слова принадлежат, по в армии победителей раненые выздоравливают быстрее, чем у тех, кто потерпел поражение. А мы, товарищи, должны победить. Должны!

Отец, глядя себе на ноги, сказал задумчиво:

- А больница, знаете, у нас сейчас очень приличная.

- Рад за вас! - раздраженно сказал человек. - Но прошу больше к этому разговору не возвращаться.

Поезд ушел. Отец, мама, Софья Александровна долго стояли на перроне, провожая глазами все слабее мерцающий свет красного фонаря на хвостовом вагоне.

Мама жалобно спросила отца:

- Тебе не кажется, Петр, что рядом с этими людьми чувствуешь себя такими заурядными...

Отец потрогал бородку и произнес нерешительно:

- Вообще, конечно, если подходить к требованию момента. - И, печально улыбнувшись, погладив руку мамы, сказал: - Сейчас особенно остро чувствуешь, в какой мы глуши застряли.

А Софья Александровна страстно и тоскливо воскликнула:

- Как бы я хотела быть сейчас там, в Петрограде!..

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Отец работал теперь на эвакопункте. Он распределял больных и раненых по госпиталям и производил дезинфекцию в вагонах. Эвакопункт помещался в теплушке, стоявшей в тупике. В углу кучей была насыпана сера, у стены ведерные бутыли с разведенной карболкой и сулемой. Отец и два санитара спали тут же, на расставленных носилках. Петр Григорьевич попросил лишнего здесь не болтать, так как подозревал, что один из санитаров связан с контрразведкой. А что такое контрразведка, Тима уже знал. В дом с колоннами на Соборной площади привозили людей со связанными руками. Спотыкаясь, эти люди ковыляли к подъезду, конвоируемые офицерами в черных полушубках и таких же черных башлыках с кавказскими шашками на боку.

Городской Совет рабочих и солдатских депутатов помещался на берегу реки, в деревянном домишке, до самых окон опоясанном глиняной завалинкой. Здесь мать стучала на пишущей машинке, а Софья Александровна, притулившись к подоконнику, писала листовки. Председатель Совета Рыжиков, скуластый, большелобый, с прямым маленьким упрямым носом, в сатиновой косоворотке, подпоясанной тонким сыромятным ремешком, стоя у высокой конторки, правил угольным карандашом листовки и делал замечания Софье Александровне хриплым, сорванным на митингах голосом.

- Опять словесности напустила. "Вампиры"!.. Есть подходящее русское слово - "кровопийцы". Так и пиши.

Рыжиков не только поучал, он обладал способностью увлеченно слушать человека, если даже тот высказывал мысли, противные его убеждениям.

- Значит, ты считаешь правильным, что Пичугин сейчас у власти? терпеливо расспрашивал он пимоката Якушкпна.

- Именно, - подтверждал Якушкпн. - Башку пужно иметь, чтобы капитал такой собрать.

- А ты, значит, глупый?

- Это в каком смысле?

- Пимы катаешь, а сам в опорках ходишь.

- Так на хозяйской шерсти работаю. Себе взять не из чего.

- А ты сжуль. Мешай шерсть с глиной, вот и урвешь не только себе на обувку, но и на все семейство.

- Такой пим обманный, в сырость сразу раскошматится, распузится. Человеку-то горе.

- А тебе что?

- Совестно.

- А вот Пичугин валенок с глиной поставляет. Из гнилой овчины полушубки, всё на армию. Это как?

- Словил, - печально согласился Якушкпн. - Значит, все они таким манером капитал складывают?