Зарево

Огромная стальная акула медленно поднимается. У самой поверхности воды задерживается на несколько минут. Высовывается перископ. Капитан Млынарчик внимательно осматривает горизонт. Все в порядке. Минуту спустя мы уже мягко покачиваемся на волнах. Они меньше, чем ночью. Расчеты оказались точными: мы вынырнули в самом центре кольца, образованного тральщиками. Они ждали нас. Командиру их группы хочется знать, сколько раз они были обнаружены. Его корабль подходит к нашему. Он доволен полученной информацией.

Тральщики отплывают, чтобы опять охотиться за нами, за ними идет белый торговый пароход.

Опускаемся снова под воду только через тридцать минут. Значит, есть немного времени глотнуть свежего воздуха. Утро — великолепное, море — почти гладкое, подернутое легкой дымкой тумана.

— Это еще ничего, — говорит командир. — Раза два мы видели испарение моря. Конечно, оно все время испаряется, но тогда испарение было почти осязаемым. Ощущение было такое, что корабль плывет по морю, которое только что перестало кипеть. Такое впечатление создавал туман, поднимавшийся, как пар, над гигантским котлом с кипящей водой. Незабываемые переживания доставил нам вид полярного сияния в окрестностях Мурманска. Это запомнилось на всю жизнь. Я вижу его, как будто бы это было сегодня ночью, — зарево пожара на фоне синего неба.

Матросы выходят на палубу покурить. Курение в лодке строго запрещено. Иногда возможности подымить приходится ждать недели три и больше. Удивительно, но даже самые заядлые курильщики довольно быстро привыкают к этому. Никотинный голод пробуждается тогда, когда становится известно, что через час или два произойдет всплытие. Многие из служивших на подводной лодке вообще отучились курить.

Время приближается к восьми. Матросы покидают палубу, спускаются один за другим по трапу и занимают свои места внутри корабля. Оттого как каждый из них выполняет свои обязанности, зависит выполнение задания, поставленного перед экипажем корабля. Моряки полностью доверяют друг другу. Ни командир, ни кто-либо из офицеров не в состоянии все время контролировать подчиненных. У каждого члена экипажа есть свои определенные обязанности, которые он должен выполнять на своем боевом посту.

Молодым выпускникам, окончивший Центр подготовки морских специалистов, по прибытии в часть предоставляется месяц на ознакомление с кораблем и учебу. Они могут делать практически все, что хотят. Самым главным для них является изучение корабельной инструкции. В ней записаны обязанности матроса на том или ином посту с учетом ситуаций, которые могут возникнуть во время учений и в боевых условиях. Эти обязанности матрос должен знать как азбуку. Через месяц — экзамен. Кто его сдаст — с тем все в порядке. А кто нет, судьба того незавидна. Прощай увольнительная и прочие привилегии. И так, пока не сдаст свой техминимум. Этот месяц свободы дает возможность понаблюдать за молодым человеком. Проверить черты его характера, добросовестность, исполнительность, чувство товарищества. Ему оказывается авансом доверие, и он обязан его оправдать. Каждый из членов экипажа должен завоевать право на самостоятельное несение вахты на данном боевом посту. Для формальной дисциплины здесь нет ни времени, ни места.

Раздаются команды. С отдельных постов доносятся голоса, дублирующие их. Это значит, что команда правильно понята, и данный матрос приступает к ее выполнению.

— К погружению!

— Экипаж к погружению готов! Под килем восемьдесят метров!

— Заполнить балластные цистерны, за исключением средних!

Слышно, как из отдушин балластных резервуаров с шипением выходит воздух. Вода с бульканьем заполняет емкости. Корабль начинает прибавлять в весе.

— Рубочный люк закрыт! — Эту операцию командир выполняет лично и последним заходит в центр управления.

— Глубина — восемь, удифферентовать корабль!

Открываются кингстоны средней группы балластных цистерн. Снова слышен выходящий воздух и шум заполняющей емкости воды. Офицер-механик поручник Алексы Цвалина дифферентует корабль, чтобы он не опускался на дно и не всплывал. Следит за трюмом, т. е. за тем, чтобы нос и корма были на одинаковом уровне и на требуемой глубине.

— Корабль сбалансирован! Глубина — восемь! Трюм — ноль! Крен — ноль!

Я в это время, прижавшись к окулярам перископа, наблюдаю за поверхностью моря. Еще вижу тральщики, солнце, гребни волн. Создается впечатление, что поверхность воды поднимается, касается верхней части перископа, становится все выше и выше, достигает уровня глаз, и вот уже передо мной появляются зеленые глубины. Десять, двадцать, тридцать метров отделяют киль от дневного света. Электромоторы работают тихо, снова замирает движение на палубе. Только лаг показывает скорость, что для меня является единственным доказательством, что мы плывем.