Зарево

Гланька вплотную придвинулась к Лешке, и теперь ее пухлые розовые губы почти касались его лица. Он слышал ее прерывистое дыхание, чувствовал, как упругая грудь касается его груди. Вдруг он забыл, что минуту назад плакался о несчастной, неудавшейся любви. Лешка неистово впился влажными губами в ждущие, трепетные Гланькины губы и насладился каким-то звериным почти поцелуем.

Что было потом, Лешка помнил плохо. Смутно вспоминался запах сена, по-кошачьи светящиеся в темноте Гланькины глаза да собственный слабый, безвольный плач...

Глава 4

"Милая матушка, здравствуй! Пишет тебе сын твой, Константин. Прости, милая матушка, что долго весточки никакой не слал. Как-то все времени выбрать не мог: пока обустраивался на новом месте, пока то, другое.

Привыкал я долго и трудно, поначалу даже сомневаться начал, за то ли дело взялся. Теперь все образовалось, привык немного. Люди здесь хорошие. Особенно сдружился с Николаем Кибардиным, он, как и я, псаломщиком служит. Род у них большой, священнический. Да ты слыхала, должно быть.

Хочу я тебе, матушка, новость сообщить. Не знаю даже, с чего и начать...

Мечтала ты, чтобы я женился поскорее. Наверное, пришло это время. Человек я взрослый - двадцать один год уже, пора и о семье подумать. Встретил я здесь девушку и понял, что судьба это моя. Шурой ее звать, на год только меня постарше будет.

Хочу я твоего благословения попросить. Решили мы пожениться с Шурой. Я думаю, ты не будешь против. Это замечательный человек, мама. Уверен, понравится она тебе.

Собирайся в путь, как только письмо получишь. Очень мы тебя ждать будем. Кланяемся с Шурой тебе низко, ждем и целуем.

До свидания, матушка. Сын твой, Константин."

Лизавета копошилась в огороде. Вышла она чуть свет, пока горячее июльское солнце не иссушило землю. Спина еще болела от вчерашней прополки. Не успела она склониться над распустившей хвосты морковью, как услышала, что чей-то знакомый голос окликает ее:

- Оглохла ты, что ли, Елизавета Ивановна! Кричу, кричу - ничего не слышишь.

- Ась? - подняла Лизавета голову и с трудом распрямилась, вытирая о подол платья зазеленелые шершавые руки.

- Дома ли ты, Елизавета Ивановна? Письмо тебе, - прокричал с улицы почтальон Емельяшка, который, сколько помнит себя Лизавета, разносит по домам дурные или хорошие вести.

- Да дома, дома я. Никак, Емеля, весточку какую принес? - в волнении спросила женщина.

- Письмо тебе, от сына, должно быть, - ответил почтальон.

- Ой, батюшки святы! Ой, Господи! Дождалась! - всплеснула она руками и почти бегом бросилась к почтарю.

Лизавета держала в руках долгожданное письмо и медленно шевелила губами: "Милая матушка, здравствуй! Пишет тебе..."

- Что сын-от пишет? Хорошее аль плохое? - спросил Емельян.

- Хорошее, хорошее. Ох ты, радость-то какая! Жениться младший надумал. Спасибо за новость, Емеля! Побегу, Фокиным рассказать надо.

Елизавета собралась в дорогу быстро. Много пожиток брать не стала, приготовила только гостинцы Косте да своей будущей невестке.

"Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их. И сказал

посему, оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так, что они уже не двое, а одна плоть. И так, что Бог сочетал, того человек да не разлучит".

Мелкий дождь начался спозаранок. Лохматые тучи навалились на землю. Тонька сокрушалась, глядя на небо:

- Надо же, такой день, а дождь не перестает.

- Ничего, - улыбалась Мария, - говорят, примета есть: дождь в

свадьбу - счастье будет.

Они стояли под сводами церкви красивые и взволнованные. Нежное розовое платье было Шуре удивительно к лицу. Костя смотрел на свою невесту с нескрываемой гордостью, ему казалось, что нигде на свете нет милее девушки, чем его дорогая Шурочка.

"Любите своих жен, как Христос возлюбил церковь и предал себя за нее... любящий свою жену любить самого себя. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как Христос глава Церкви, и Он же спаситель тела".

Шура не слышала, что говорит священник, мысленно она улетела под расписанные своды и порхала там легкая и счастливая.

- Согласен ли раб Божий Константин взять в жены рабу Божию Александру?

- Согласен.

- Согласна ли раба Божия Александра взять в мужья раба Божия Константина?

Шура не сразу поняла, что священник обращается к ней. Она медленно спустилась из-под золоченого купола на холодный церковный пол, и только тогда до нее долетел обращенный к ней вопрос.

- Да, - глядя влюбленными глазами на Костю, прошептала она.

Вот и все. Только что жених и невеста - теперь муж и жена. Они ехали на украшенной лентами тройке каурых лошадей тесно, прижавшись друг к другу. Веселая толпа встретила молодых возле дома, улюлюкая и поддразнивая.

Где-то, позади всех, мелькал пышный Лешкин чуб. Лешка долго не решался пробраться поближе, решившись же, растолкал всех локтями, подошел вплотную к Шуре и, глядя ей прямо в глаза, процедил сквозь зубы: "Поздравляю", - а потом, смерив Константина долгим взглядом, сплюнул на землю и зашагал прочь.