Зарево над Волгой

— Сложная все-таки фигура Сталин, — вздохнул Андрей Иванович. — Кажется, что простой он, на самом же деле очень тонкий политик, душу не каждому раскроет. И порой непредсказуем. Когда у меня на Брянском фронте дела не пошли и я был ранен, то сильно переживал, как к этому отнесется Иосиф Виссарионович. Полагал, что, как только выпишусь из госпиталя, он мне припомнит Брянский фронт. Но оказалось, что вождь не был зол на меня, даже проведал в госпитале, спросил, как себя чувствую. Я тогда очень плохо себя чувствовал, но сказал ему: «Все хорошо, выздоравливаю и желаю скорее снова попасть на фронт». Он коротко тогда заметил: «Мы вас не забудем, товарищ Еременко». И не забыл. Когда я уже почти выздоровел, он пригласил меня в Кремль и предложил должность командующего фронтом. Вот и рассуди, кто он — товарищ Сталин, наш вождь и учитель. Взять Сталинград, — продолжал Еременко. — Тут идут тяжелые, кровавые бои, а он говорит с тобой по телефону спокойно, без дрожи в голосе. А ведь прекрасно знает, что сейчас здесь решается судьба не только города, но и всей родины. Да, Иосиф Виссарионович порой горяч, суров, даже очень суров, но то, что он мудрый политик, — факт!

Хрущев слушал комфронта молча, а когда тот умолк, изрек:

— Ты, Андрей, плохо знаешь Сталина. Это с виду он вроде бы равнодушен к тому, что происходит у нас на фронте. На самом же деле у него на душе буря! Но тебя, Андрей Иванович, он уважает и ценит — это я давно приметил.

16

В Москве уже настало утро, когда «Дуглас» приземлился на центральном аэродроме. Из самолета вышел заместитель наркома обороны — начальник Главного управления тыла Красной армии генерал-лейтенант Хрулев. Свежий ветер дохнул ему в лицо. На часах шесть утра, и Сталин, наверное, еще не прибыл в Кремль.

«Что ж, поеду на службу, а потом позвоню Поскребышеву и все узнаю», — решил Андрей Васильевич. Летал он в Свердловск по заданию верховного, чтобы проверить, как выполняются заказы Наркомата обороны по выпуску новой боевой техники и оружия. Особый упор был сделан на танки и самоходные артиллерийские орудия — САУ. Хрулев в феврале находился в отъезде, когда ему сообщили о том, что Государственный комитет обороны назначил его по совместительству наркомом путей сообщения. «Даже не спросили меня, смогу ли выполнять эту работу, — чертыхнулся в душе Хрулев. — У меня в подчинении весь тыл Красной армии, это же целая планета!.. Нет, как только окажусь в столице, сразу же пойду к верховному и заявлю ему свой протест. Жаль, что сейчас вождя нет в Кремле, не то прямиком бы направился к нему».

Но когда Хрулев вошел в Генштаб, генерал Боков, заместитель начальника Генштаба, увидев его, подошел к нему.

— Вы только что прилетели? — спросил он, здороваясь с Хрулевым.

— Да, — подтвердил тот. — Хочу сказать вам, Федор Ефимович, кое-что по военным заводам Свердловска…

— Извините, Андрей Васильевич, но я срочно везу сводку о фронтах верховному, он звонил мне, — объяснил заместитель начальника Генштаба. — Василевский в Сталинграде, вот и приходится мне крутиться…

«Сталин в Кремле, а я полагал, что так рано он еще дома», — подумал Хрулев. Он поднялся в свой кабинет и по «кремлевке» позвонил верховному. Тот ответил сразу.

— Докладывает генерал Хрулев, товарищ Сталин. Я только что прибыл из Свердловска и хотел бы знать, когда вы примете меня.

— Жду вас через час, сможете? — услышал он добродушный голос верховного.

Генерал Хрулев руководил тылом Красной армии, а с февраля 1942 года стал еще и наркомом путей сообщения. Позже он узнал, что его кандидатуру на эту ответственную должность предложил Молотов и Сталин согласился с ним.

— Андрей Васильевич хозяйственник до мозга костей, так что справится с работой на двух постах, — безапелляционно заявил Вячеслав Михайлович.

За полгода генерал Хрулев сделал для улучшения работы железнодорожного транспорта столько, что иной этого не сделал бы и за пять лет. Когда после очередного доклада начальника Генштаба Василевского в Ставке Сталин спросил его, доволен ли он работой наркомата путей сообщения, Александр Михайлович ответил:

— Если хотите заменить генерала Хрулева кем-то на этом посту, то я бы этого не желал. У Андрея Васильевича талант хозяйственника, хотя, конечно, ему на железной дороге все достается не так просто.

— Странно, однако, вы рассуждаете, товарищ Василевский, — подал реплику присутствовавший в кабинете Верховного Анастас Микоян. — У Хрулева две должности, а у меня гораздо больше, и я не плачусь. Сейчас идет война, и она требует от нас немало сил. Что же, по-вашему, у товарища Сталина меньше работы? Он делает на своем посту столько, сколько делаем все мы, вместе взятые.

Сталин чему-то усмехнулся, качнул головой, но все же не сдержался и заметил:

— Анастас, что это ты расшумелся? Кажется, в адвокаты я тебя не нанимал… А если говорить начистоту, то оценку, которую дал Хрулеву начальник Генштаба, я разделяю полностью. Такой же оценки придерживается и мой заместитель по ГКО Вячеслав Молотов. Конечно, — продолжал верховный, — генералу Хрулеву тяжело, но кому из нас легко?..