Зарево зорь

Египет, рубище с роскошной бахромой,
Куда уводишь ты кораблик малый мой?

Зачем, о, царственный, в веках текущий, Нил,

В пустыню жёлтую меня ты заманил?

От скал Аравии до тех Либийских гор,

Мне мал – хоть скудному – воспетый твой простор.

От чёрной Нубии до Дельты голубой,

Не усладился я, разливный Нил, тобой.

Мне Море чудится, вспенённым я рождён,

Я океанскою волной освобождён.

А суша мне тюрьма, оковны сонмы скал,

Я дома прочного нигде не воздвигал.

И не хочу я жить как тень средь верениц

Тяжёлых пирамид, раскрашенных гробниц.

Покоя не хочу жрецов богов-зверей,

Едва чего коснусь, лечу я прочь скорей.

Тысячелетия сомкнутые в звено,

Тысячекратный раз шумит веретено.

В тысячекратности молельный свет свечи.

Сознанье яркое, мой дух отсюда мчи.

Что длилось, – рушилось. Что было, – то прошло.

Кораблик малый мой, раскрой своё крыло.

Я птица вольная. Я два крыла раскрыл.

И вьюсь, пою, смеюсь. Прощай, мне чуждый, Нил.

Око

Преступник, преступник, преступник вовек,
  Убийца бегущих мгновений,
Ты презрил теченье зиждительных рек,
  Завет изумрудных растений,
Ты злой, ты напрасный, пустой человек,
  Ты тень ускользающей тени.

Ты вспомнишь. Ты вспомнил. Минута зажглась.

  Цветут эвкалипты молельно.
С лазури глядит укоризненный глаз.
  Себя ты растратил бесцельно.
Что скажешь, как глянешь в торжественный час?
  Пред Оком споёшь ли свирельно?

Ищи волхвований. Чу, шепчет трава.

  Дыханий ищи в эвкалипте.
Не сможет укрыться твоя голова
  В какой-нибудь призрачной крипте,
В ту ночь, когда взвешены будут слова,
  Как сказано, древле, в Египте.

Нелюдим