Заря

Я удовлетворенно улыбнулся, глядя как он возмущенно костерить весь белый свет, и меня в частности, и тут же погрустнел — он, мой отец, и мне пора завязывать с проделками. Я даже занес воображаемую руку над не менее воображаемой панелью интерфейса, дабы вполне реально удалить один пренеприятнейший, но хорошо раскачанный, скил… но передумал — жалко.

А чтоб «нечаянно» не попасть под раздачу отползу-ка я под сервант.

День триста пятидесятый. Наверное. Я уже взрослый, сам хожу на горшок. А еще говорить научился, и не важно, что исключительно на русском матерном. И еще придумал кучу новых скилов нулевого уровня. Нет, не плеваться в чашку соседа, и не ссать на километр. Хотя была идея нарисовать прицел для плевка, чтоб точно не мазать… Блин, всё-таки не удержусь и попытаюсь что-то такое замутить.

Мои новые скилы это ходьба, ползание и прыжок до засова. Правда не получится их юзать перманентно — навыки потребляют ману, а её, в моем скудном теле, еще более скудное количество.

И даже стрельба какульками потребляет ману. Ведь он, интерфейс, пусть и не выполняет всю работу за меня, но прокладывает «колею», позволяя удержать концентрацию на нужных аспектах, и повторить многократно то, что в обычной ситуации и один то раз провернуть сложно. А раз он имеет некое влияние на материальный мир, для этого нужна энергия. Я не уверен, что это именно «мана», в понимании привычном мне, но пусть будет она.

А еще, я приступил к попыткам изучения окружающего меня мира и его обитателей. Языка, культуры, народов…

День тысяча сотый. Три года кароч.

У меня безумно чешутся зубы. Просто ну неимоверно. Хочется съесть слона! Самого костлявого и жилистого! Но не это самое важное. Я наконец смог прикоснутся к магии! Настоящей, а не той подделкой, что позволяет целиться во время плевка.

Правда эта магия была не моя. Это тут какой-то граф решил спалить нерадивого слугу, а я просто мимо проходил. Теперь вот лежу. Дома. В бинтах, ибо все тело один сплошной ожог. А на самое «малое исцеление» не хватает маны. Как впрочем и на фаербол, и на молнию… Надо создать «сверх малый фаербол», ибо иначе я, со своим запасом сил, так и буду только плеваться, словно гениальный снайпер.

Моя семья не из благородных. Мать работает прачкой при дворце местного королька. Хотя, скорее он какой-то там граф, а не король, просто я еще плохо знаю как устроены всё местные титулы, а мои родители никак иначе как «его величество», своего работодателя не называют. Батя, кстати, работает там же ковалем.

В принципе мы не бедствуем, у нас есть крохотный домик за конюшней, щедро пожалованный его величеством. Не менее крохотный надел земли, где-то за городом, что мы никогда не обрабатываем — некогда. Кое-какие сбережения, в виде золотого колечка и двух серебряных сережек с изумрудами. И пятеро детей. Причем все парни!

Старший, уехал учиться в военную академию — он у нас «умничка» и все такое. Следующие два по счету, как и я, живут вместе с родителями, и как могут помогают по «хозяйству» — бегают и прячутся от конюхов, чистят навоз, стирают белье. Правда мои старшие братаны спят и видят, как бы свалить от предков. Второй по счету, желает быть как и самый старший, грезя о военной карьере. А тот, что его помладше, решил тупо уйти в пажи, как только его старший брат свалит в военку.

Я… я хрен знаю, чем буду заниматься в этой жизни. Ведь этот мир, а-ля средневековье, а мое место тут, судя по всему, рядом с парашей. И ладно если не на ней. Так что я пока предпочитаю не мечтать, и благоразумно, целиком и полностью, сидеть на шее у предков, пока есть такая возможность. Точно так же как и мой единственный младший брат — ему еще и года нет, и он только и делает, что жрет, пердит и пускает пузыри. Мать говорит, что по сравнении со мной «он просто душка!».

Где-то внутри шевелится ревность, где-то снаружи шевелятся братья. Под бинтами горит кожа, а во рту режутся зубы. Хреново, как же мне хреново.

О! Вот и мамка пожаловала. А вместе с ней и замковый целитель Пал-Палыч. Вообще-то его зовут Патреонол Пантилиус. Но я за глаза называю его Пал Палыч, ибо у него всегда без эмоциональное выражение лица и идеально ровная спина. А еще он целитель именно для обслуги и мелких поручений. Не слишком то и искусен в этом деле, и совсем не жалует своих коллег по цеху, мня себя намного выше черни.

— Не жилец. — выдал вердикт Пал Палыч после недолгого осмотра. — Всё что я могу, это обезболивающее, или… избавить дитя от мучений.

Мне показалась, или в его голосе проскользнуло сочувствие? Нет, показалось. Его лицо, видимое мной в щель меж бинтов, так же не выразило никаких эмоций. А вот руки… два пальца сложенных вместе на левой руке едва заметно светятся синим, а правой — красным. Морфеус блин, недоделанный. А мать-то как вон разволновалась! Аж дар речи потеряла!

Блин, гад! Что творишь?! Я вообще-то умирать еще не собираюсь! Ожоги то так, поверхностные! Так ведь… О! Точно!