Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Мы помещаем здесь ряд родословных из «Русского евгенического журнала», включая краткую родословную Гальтона – Дарвина, Пушкина, Толстого, Карла Бэра, С. Ю. Витте, Бакуниных и др. С тех пор как они были опубликованы в 1920-е годы, ряд родословных несомненно пополнился дополнительными данными. Но нам интересно именно то, что было сделано в рамках Русского евгенического общества и его «Журнала». Конечно, статья Кольцова «Родословные наших выдвиженцев» (1926, см. гл. II) также относится к данной теме.

Мы печатаем патографию Велимира Хлебникова, составленную В. Я. Анфимовым по впечатлениям от общения в 1919 году, когда поэт сам пришел в его клинику, в надежде укрыться от мобилизации в Гражданскую войну (прототип ухода Мастера в романе М. А. Булгакова), и «Опыт характерологического анализа рода», методологическую заключительную главу XII «Хроники рода Достоевского» М. В. Волоцкого.

Патографиям был посвящен «Клинический архив и т. д.» Г. В. Сегалина. Сегалин страстно желал разрешить загадку дисгармонии между уязвимостью нервно-психической конституции и высокой одаренностью евреев. Когда кто-либо возвышается, то весь народ идет книзу, – это один подход к задаче. Другой подход, вышедший из моды и утерявший эвристический потенциал, но по какой-то прихоти привлекший Сегалина, зависит от понимания таланта как отклонения от нормы и рассуждения, что всякий выдающийся человек ненормален, то есть психически болен.

Мы ограничиваемся содержанием 5 томов 1925–1930 гг., потому что А. П. Кормушкин в Петербурге перепечатывает избранные публикации «Клинического архива», а также потому, что уровень статей весьма разнороден и та или иная статья не даст уравновешенного представления о характере журнала. Тем временем именно содержание остается не вполне доступным даже профессионалам.

Генеалогия Ч. Дарвина и Ф. Гальтона{13} [144] Н. К. Кольцов

Два имени тесно связаны с евгенической идеей, и трудно назвать третье, равного с ними достоинства и равного значения в короткой истории евгеники. Это, во-первых, величайший биолог XIX века Чарльз Дарвин, без которого самая идея облагорожения человеческой расы не могла бы возникнуть; во-вторых, Фрэнсис Гальтон, впервые придавший понятию евгеники определенную форму и по справедливости считающийся отцом нашей молодой науки [145] . В своих четырех главных книгах: «Наследственный гений», «Английские ученые», «Исследования о способностях человека» и «Природная наследственность» Ф. Гальтон настойчиво проводит ту мысль, что «тот же самый закон, который управляет наследственностью роста и цвета глаз, в равной степени применим и к артистическим и умственным способностям». И он еще яснее формулирует эту идею, когда, говоря о своих исследованиях по генеалогии членов Royal Society, приходит к такому выводу:

«Результаты моих изысканий доказывают существование в стране незначительного числа более или менее изолированных наследственных центров, вокруг которых концентрируется значительная часть всех наиболее способных элементов нации, которые все более и более рассеиваются по мере удаления от этих наследственных центров» [146] .

Гальтон резко подчеркивает, что главным источником таланта является «nature», т. е. природа, наследственная основа умственных и душевных способностей; противоположное условие – «nurture», т. е. воспитание, – является лишь дополнительным фактором.

«В состязании за превосходство между природой и воспитанием первая обнаруживает бoльшую силу. Бесполезно настаивать на том, что ни та, ни другая в одиночку недействительны; наивысшие естественные задатки при недостаточном питании могут погибнуть; но и самая лучшая обстановка не может подавить дурных природных физических свойств, слабого мозга, грубых наклонностей. Различия в воспитании накладывают определенную печать на природные качества солдата, священника или ученого, но одного воспитания недостаточно для того, чтобы переломить более глубокие черты индивидуального характера» [147] .