Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

В последние годы, главным образом благодаря работам с хромосомальными аберрациями, вызванными рентгеновскими лучами, удалось показать не только связь различных генов с той или иной хромосомой, но и связь определенных генов с данной частью хромосомы. Расположение частей хромосом оказалось таким же, как его рисовали на более ранних картах сцепления, снова доказывая тем самым справедливость генетических постулатов (линейное расположение и кроссинг-овер), на основании которых были построены эти карты (Штерн, Мёллер, Пэйнтер, Добржанский). Чтобы понять, каким образом большое количество генов сохраняют линейное расположение в хромосоме, имеющей колбасообразную структуру, я прибег (1916 г.) к цитологическим работам Бонневи и Вейдовского (Vejdovsky), которые показали, что в хромосоме постоянно существует спирально закрученная нить – хромонема, более или менее раскручивающаяся в промежутках между митозами.

Последние работы Пэйнтера (1933 г.) показали, что хромосомы слюнных желез дрозофилы дают возможность изучать линейное расположение генов с значительно большим успехом, особенно в связи с тем толкованием этих хромосом, как связок, образованных удвоением нескрученных хромонем, которое дал Кольцов; это дает нам теперь значительно более тонкие методы изучения материальной основы наследственности. С помощью этого метода, примененного к сериям хромосом, в которых нарушаемые (ломаемые) точки лежат очень близко друг от друга, мы в Институте генетики Академии наук показываем, что гены располагаются в зонах окрашенного вещества или «узлах» этих хромосом, что эти узлы могут содержать несколько генов, между которыми может происходить кроссинг-овер, и что по отношению друг к другу эти гены линейно расположены [378] .

Все возраставшее знание об этом специфическом материальном базисе менделевских единиц дало уже в 1913 г. возможность четких доказательств правильности теории о чрезвычайно стойких менделирующих генах как основе наследственности.

Однако и на дрозофиле были найдены загадочные случаи, которые, казалось, противоречат этим принципам даже гораздо больше, чем известные кэстлевские «крысы с капюшоном» или другие аналогичные случаи, обычно приводимые в пример обскурантами. Когда в 1912 г. некоторые ученые, работавшие с дрозофилой, нашли у самцов отсутствие кроссинг-овера между некоторыми сцепленными генами, – мне показалось, что если это правило будет иметь место для всех генов во всех хромосомах, – то, выбрав для каждой хромосомы по сигнальному гену, мы сможем проследить распределение всего наследственного материала в зародышевых клетках данного самца, если, конечно, этот материал вообще содержится в хромосомах; а в таком случае мы могли бы определить, в каких пределах данный признак вообще зависит от хромосомной наследственности и не подвержен ли он в какой-либо мере наследственной изменчивости, имеющей другую природу.

Результаты этих исследований, которые Альтенбург предпринял вначале совместно со мной, а затем самостоятельно развивал дальше, показали с очевидностью, что генетика этих признаков была целиком обусловлена хромосомами, – пусть путем взаимодействия множества генов – и хотя проявление последних у данного индивидуума зависело также от среды (так что у потомков от данного скрещивания можно было проследить непрерывную цепь вариаций), – все же индивидуальные гены оставались константными и не смешивались с другими. Это собственно и было искомым дополнением к экспериментам Иоганнсена, в которых только несмешанные линии демонстрировали константность генов и где генетическое непостоянство, наблюдаемое при скрещивании этих линий между собой, лишь косвенным образом могло быть отнесено за счет менделевского расщепления. Дальнейшая работа с применением метода сигнальных генов все больше подкрепляла эти выводы для внутривидовых скрещиваний.