Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Действительно, в области теоретической генетики мы находимся в созидательном периоде, который можно сравнить с тем периодом развития органической химии, когда впервые строили модели молекул. Из года в год мы все ближе подходим к разрешению проблемы наследственной структуры. Проф. Мёллер отметил самые последние исследования в этой области Пэйнтера, открывшего в слюнной железе у дрозофилы структуры, в которых можно видеть гены, и мы в своих лабораториях уже успели проверить и подтвердить это открытие. Не только медики, но и биологи еще недавно говорили, что ген – не более как новый термин, которым мы прикрываем наше незнание. Там, где не хватает понятий, мы даем имена. Не хотели верить в реальность существования генов, но ведь то же было сравнительно недавно и в отношении молекул. Всего 30 лет назад такой крупный ученый, как Оствальд, полагал, что молекула – это абстракция, что на самом деле она не существует в природе.

Два дня назад мне пришлось беседовать с знаменитым парижским ученым Перреном-старшим, которому принадлежит большая заслуга в деле установления реальности существования молекул. Я поздравил его с тем, что он для нас является прежде всего пионером в области доказательства реальности существования молекул и сказал ему, что это физическое открытие чрезвычайно близко к интересам далеко стоящей от физики науки – биологии; близко потому, что, быть может, нам, биологам, предстоит задача эту самую молекулу, реальность которой констатировала физика, увидеть в микроскоп. Я полагаю, что мы уже теперь видим эти молекулы, так как гены, которые мы видим в хромосомах слюнных желез, вероятно, являются огромными молекулами или даже частями молекул сложных белков.

Таким образом, я считаю, что, будучи очень близкими с практическими запросами повседневной жизни, основы генетической науки для каждого врача представляют также и огромный теоретический интерес. И те, быть может, немногие здесь присутствующие, которым удастся посвятить себя изучению генетики человека, в будущем будут удовлетворены, несмотря на громадные трудности и опасности, которые стоят на этой увлекательной дороге.

В заключение напомню об одной статье нашего гостя, проф. Мёллера, которая в 1924 г. была опубликована в журнале «Успехи экспериментальной биологии», статье, которая не была помещена больше ни на одном другом языке, кроме русского: «Двадцать лет изучения дрозофилы». Она заканчивается такими словами: восемнадцатилетние мальчики в течение немногих лет создали великолепную теорию, которая переворачивает целый ряд наших представлений о жизни.

Что же будет, когда за эту работу примется не один мальчик и не маленькая группа их, а большой круг ученых? Тогда действительно мы перевернем мир. И я был бы очень рад, если бы эта задача выпала на долю ученых Советского Союза и в том числе на тех, которые присутствуют здесь.

Генетика и клиника{35} С. Н. Давиденков

После блестящих выступлений профессоров Мёллера и Кольцова, сообщивших здесь о совершенно исключительных достижениях современной экспериментальной генетики, мне предстоит задача гораздо более трудная – обрисовать отношение генетики к клинике человека. Здесь только делаются еще, в сущности, самые первые шаги. Здесь больше задач, чем достижений. В ряде вопросов мы сейчас только еще учимся правильно ставить проблемы. И однако уже сейчас ясно видно, что область эта относится к важнейшим.

Между тем современное положение медицины находится в резком противоречии с успехами и развитием генетики как точной науки. В то время как эта новая наука, созданная за последние 30 лет, полностью и с большим успехом используется в животноводстве и в растениеводстве, медицина остается в этом направлении слепой и глухой, хотя в современной экспериментальной генетике, – как я это покажу ниже, – заключается ряд интереснейших и большей частью еще не использованных возможностей и для теоретической и для практической работы врача. Громадное большинство современных врачей просто-напросто прошли мимо успехов нового учения о наследственности, как будто бы этой области знания не существовало вовсе.