Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

В самом деле, уже давно установлен в медицине вполне оправдавший себя принцип индивидуализации – принцип, гласящий, что лечить следует не болезнь, а больного, ибо одна и та же болезнь протекает у разных индивидуумов неодинаково. Принцип этот, однако, установлен чисто эмпирическим путем. Необходимо сделать следующий шаг, необходимо наполнить этот принцип конкретным содержанием и попытаться дать ответ на вопрос о причинах индивидуально-различного течения «одного и того же заболевания». Но совершенно ясно, что, оставаясь в рамках старого фенотипического мышления, можно очень мало сделать для решения этой проблемы, что, идя только этим путем, можно решать вопрос лишь в той его части, где дело касается различия внешних условий существования (в настоящем или прошлом) того или иного субъекта, или различия возбудителя болезни (напр., аневризма аорты сифилитическая и артериосклеротическая). Патология обладает, однако, обильным материалом, иллюстрирующим различные течения заболевания у лиц, живущих в одних и тех же условиях и подвергающихся одним и тем же воздействиям. В отношении подобного рода случаев принцип индивидуализации до сих пор остается ползуче-эмпирическим: врач ощупью идет с вновь предложенным профилактическим или терапевтическим приемом, заранее сознавая, что не во всех случаях он окажется действительным, но бессильный предвидеть, в каких именно случаях это будет иметь место. И понятными становятся поэтому следующие слова Гольдшейдера: «Строго научно-установленная и вполне определенная терапия немыслима (курсив автора. – С. Л. ). Определенные, научно-обоснованные правила всегда будут относиться лишь к болезненным формам в общем или же к особенно типичным случаям болезни, но никогда (курсив наш. – С. Л. ) непреклонные научные директивы лечения не смогут охватить индивидуальный характер каждого отдельного случая со всеми его вариациями, своеобразным течением и влиянием конституции». [325] Мы видим, таким образом, что старое мышление приводит к явно агностическим выводам. Ясно вместе с тем, что проблемы этиологии и индивидуализации друг с другом тесно связаны, что в них центральная трудность современной медицины и что старое мышление, оперирующее исключительно различиями фенотипическими, не в состоянии справиться с этими трудностями.

Вносит ли в эти вопросы что-либо нового генетика? Да, и не только вносит, но на данном этапе развития наших знаний дает единственный выход из создавшихся затруднений. Уже одно различение гено– и паратипических факторов патологии вносит первую свежую струю в проблему этиологии, давая возможность четко дифференцировать внутренние и внешние факторы ее. Эта дифференциация приводит нас к подразделению всех патологических форм на следующие три группы, отделенные друг от друга нерезкими переходами:

1.  Болезни паратипические, основной причиной которых является внешнее воздействие. Сюда относятся: подавляющее число инфекций, все профболезни, заболевания, вызванные интоксикациями, неблагоприятными социальными условиями, травматические и др. Не следует, конечно, думать, что в этих случаях роль реагирующей системы организма (и, стало быть, его генотипа) сводится к нулю. Как раз эта сторона дела является в современной медицине наиболее общепризнанной, ибо всякому врачу хорошо известно различное реагирование двух индивидуумов, подвергшиеся одному и тому же воздействию. Необходимо, однако, сказать, что конкретно по данному вопросу генетика в ее современном состоянии мало чем может помочь патологии, ибо совершенно ясно, что реакции организма обусловлены не одним каким-либо геном, а всем его генотипом, плюс к тому же всевозможные паратипические наслоения. Мы же пока в состоянии – поскольку речь идет об отдельном индивидууме – констатировать очень мало имеющихся у него генов; об их же взаимодействии и о вытекающем из последнего типе реакции мы пока ничего сказать не можем, и разработка этой увлекательной страницы патологии – дело, по всей видимости, не очень близкого будущего.