Заря над Скаргиаром

Внутри храм был отделан черным мрамором с серебристыми вкраплениями, и всякий, кто входил внутрь, начинал думать, что находится ночью под открытым небом и что звезды смотрят на него сверху. В главном помещении храма не было ни единого окошка, а слабый свет масляных светильников, расставленных под стенами, придавал обстановке таинственность.

Главной достопримечательностью храма была статуя Матены, высеченная из цельной глыбы лунного камня. Этой статуе было больше тысячи лет, а сколько лет самой Матене — и вовсе неизвестно, но древний скульптор изобразил богиню молодой прекрасной женщиной, исполненной небесного спокойствия. Богиня сидела, поджав ноги, и держала в руках чашу, в которую клались дары верующих. У этой статуи было одно любопытное свойство: как только кто-нибудь, рожденный ночью, прикасался к ней, статуя начинала светиться, и по силе этого света можно было видеть, довольна ли богиня этим аврином, или нет. В Паореле было традицией приходить в храм Матены девятнадцатого немвине, когда день сравнивался с ночью, приносить богине дары, а заодно исповедоваться в своих грехах и выяснять, насколько чист аврин перед лицом своей покровительницы.

На пороге храма Аскера встретил монах в белом и повел его внутрь, к статуе Матены.

— Хотите сделать пожертвования, господин? — спросил он бесцветным голосом.

Аскер вытащил кошелек с леризами и подал его монаху.

— Это — за возвращение из опасного предприятия, — сказал он.

Монах принял кошелек из рук Аскера, развязал его и высыпал деньги в чашу. Раздался мелодичный звон монет о камень, и кроме того эха, которое возникло под куполом храма, прозвучало другое эхо, словно монеты куда-то скатились. Аскер сделал шаг вперед и заглянул в чашу. У чаши не было дна, а вместо него в нутро статуи уходила узкая труба, ведущая вниз.

«Хитро придумано», — подумал Аскер, коснувшись рукой края чаши.

Внезапно статуя богини осветилась изнутри ослепительным светом, озарив все части храма вплоть до самых темных углов. Аскер отпрянул, прикрыв глаза рукой.

Ослепительный свет погас.

Монах как-то странно посмотрел на Аскера.

— Пожалуйста, подождите здесь, господин, — сказал он и скрылся в боковых дверях, ведущих в служебные помещения.

Через минуту монах вернулся, ведя с собой еще пятерых монахов, в одном из которых Аскер сразу узнал Сезиреля.

— Здравствуйте, господин Аскер, — приветствовал его Сезирель с полдороги. — Едете куда-нибудь?

Монах, похоже, уже успел все рассказать.

— Да, в Пилор, — небрежно ответил Аскер. — Вот, зашел попросить благосклонности у богини к моему предприятию.

— Но зачем вам в Пилор? — удивился Сезирель. — Там же теперь опасно.

— Когда выполняешь приказ короля, об опасности не думаешь.

— Но вы-то точно не забыли, — хитро улыбнулся Сезирель, — и просите поддержки у своей покровительницы. Кстати, она, похоже, вами довольна.

— Почему вы так думаете, господин Сезирель?

— Вы прикасались к статуе, господин Аскер? — задал Сезирель встречный вопрос.

— Да, ну и что? Постойте-ка… — Аскер наконец понял причину свечения.

— Вот именно. А ну-ка, дотроньтесь до статуи еще разок.

Аскер взялся за край чаши, но теперь, зная, каким будет результат, руку не отнимал.

Бешеный поток света разлился по храму. Все дружно загородили глаза руками.

— Вот видите, — подслеповато моргая, сказал Сезирель. — Чем ярче свет, тем более достоин богини аврин. Довольно, господин Аскер, вы уже показали нам свою добродетель, а теперь сжальтесь над нами и уберите эту иллюминацию!

Аскер убрал руку. В храме воцарилась темень, перед глазами поплыли багровые пятна. Монахи облегченно вздохнули, опустив руки.

Сезирель нервничал. Видно было, что происходящее не доставляло ему большого удовольствия.

«В чем дело? — подумал Аскер. — Чем он так обеспокоен? Это может быть важно, и я это узнаю».

И очень аккуратно, как он теперь умел, Аскер приподнял завесу, скрывающую сознание Сезиреля и прочел его мысли.

«Как ты непрост, Аскер! Статуя сияла так, что я чуть глаз не лишился. Подумать только — мы, жрецы Матены, годами сидим по монастырям и храмам, копим добродетель, чтобы суметь осветить статуей хоть пол на два шага вокруг. А ты травишь королю байки, флиртуешь с дамами, и при всем при этом богиня любит тебя больше всех остальных! Что-то тут нечисто, и я выясню, что именно. Я узнаю, кто ты, и тогда смогу вернуть себе контроль над ситуацией, потому что пока она вне моего контроля. Монахи все видели, они расплещут эту новость своими длинными языками по всему городу, а это нам, иерархам, не на пользу. Как бы прибрать этого Аскера к рукам?»

— Господин Аскер, — сказал Сезирель, — помните, во время нашего первого знакомства я приглашал вас в храм и сказал, что приму вас в любое время? По-моему, это время пришло. Не желаете ли пройти со мной в заднюю часть храма, закрытую для посторонних, где мы могли бы с вами побеседовать?

«Ах ты, старый интриган, — подумал Аскер, — пытаешься соблазнить меня тем, что приглашаешь в святая святых, где до меня уже наверняка побывало пол-Паорелы! Хочешь прибрать меня к рукам? Я не доставлю тебе такого удовольствия».