Заря востока

«Месье Франсуа щедр к мадам Элиабель, и балует её, а вот Жану частенько приходится выклянчивать у отца деньги. Значит, скорее всего, это он!», – решил Патрик.

Юноша направился в комнату Жана для серьёзного разговора, надеясь застать его дома. Дверь в комнату сына хозяина была не заперта, но Патрик всё равно постучал, прежде чем войти. Не дождавшись ответа, Патрик решительно распахнул дверь. Жан валялся в одежде и сапогах на своей широкой кровати из дуба, на смятом белье, и оглушительно храпел.

В руке он держал, пустую бутылку из-под вина.

«Опять напился как свинья! Какой сейчас от него толк!», – с досадой подумал Патрик. Он уже собирался уйти, как вдруг, храп прекратился, и Жан уставился на него своими маленькими злобными синими глазками.

«Чего тебе надо? Как ты сюда зашёл? Почему не стучал?», – со злобой прошипел он заплетающимся языком.

«Я стучал, но ты не слышал. Я пришёл с тобой серьёзно поговорить, но вижу что ты сейчас не в том состоянии, чтобы беседовать со мной.

Сперва, подумай об отце, которого ты огорчаешь своим поведением, и проспись. Поговорим завтра», – вздохнув, произнёс Патрик.

Жан пьяно расхохотался. «Кто бы говорил! Святой Патрик! А сам наставляешь рога моему отцу! Видел я, как вы с мачехой обжимались!

Ну, как она, хороша в постели?», – с издёвкой поинтересовался он.

Патрик со всего маху отвесил ему пощёчину. Жан этого не ожидал, и, схватившись за щёку, испуганно уставился на Патрика.

«Я бы никогда, слышишь, никогда не позволил бы себе так подло поступить по отношению к месье Франсуа, который приютил меня. Всё дело в мадам Элиабель. Она буквально не даёт мне проходу. И это мне очень не нравится. Но я ясно ей дал понять, что между нами никогда ничего быть не может!», – с металлом в голосе, произнёс Патрик.

«Ах, вот как! Да, иногда, трудно быть красавчиком. Я всегда знал, что моя мачеха…», – произнёс Жан, потирая щёку, и грязно выругавшись.

«Расскажи про неё моему отцу, а я всё подтвержу!», – предложил он, и глазки его заблестели.

101

«Хочет избавиться от мачехи», – догадался Патрик.

«Пусть месье Франсуа сам разбирается со своей женой! Я в их отношения вмешиваться не буду! Я предупредил мадам Элиабель, что если она не изменит своё поведение, я буду вынужден сообщить об этом её мужу. Надеюсь, она всё поняла», – заявил он.

Жан лишь разочарованно скривился, в ответ.

«А ко мне ты зачем пришёл, поговорить о мачехе?», – спросил он.

«Я, конечно, хотел с тобой объясниться насчёт мадам Элиабель, но шёл сюда не за этим. Дело в том, что, проверяя счета, я обнаружил, что пропала внушительная сумма денег! А теперь скажи мне, Жан, зачем ты обворовываешь своего отца?», – глядя сыну хозяина прямо в глаза, поинтересовался Патрик.

«Да, как ты смеешь меня обвинять в краже, грязный бродяжка!», – взвизгнул тот в ответ, и глазки его забегали.

«Как я смею тебя обвинять? Да очень просто. Доступ к деньгам был у четверых. Твой отец болен, и деньги, разумеется, не брал. Остаются трое. Если бы деньги украл я, то давно бы был уже далеко отсюда», – начал рассуждать Патрик.

«Так это мачеха обокрала отца. Точно она!», – с фальшивым

негодованием воскликнул Жан.

«А зачем ей это делать? Месье Франсуа и так балует её. А вот тебе отец деньги выдаёт со скрипом. А тебе они ох как нужны. Ведь ты любишь погулять с продажными девицами, сыграть в кости, и, как я слышал, недавно крупно проигрался. А вино-то у тебя дорогое. Из Бордо. Не так ли?», – заявил Патрик, указывая, на пустую бутылку.

«Ах ты, ублюдок! Всё вынюхал! Да, я проигрался, и вынужден был стащить деньги, чтобы отдать долг! Ведь папаша вряд ли отдал бы мне их по доброй воле! А вот мачехе он ни в чём не отказывает! И зачем только он взял тебя в наш дом!», – со злобой прошипел Жан.

«Можешь ругаться сколько угодно! У тебя есть выбор: либо ты сейчас же вернёшь деньги, всё до последнего су*1, и расскажешь отцу о проигрыше, либо я сообщу месье Франсуа о краже!», – заявил Патрик.

«Послушай, Патрик! Пойми, нет у меня сейчас денег, понимаешь, нет! Я всё отдал очень серьёзным людям, которым был должен! Позже я всё верну, как только отыграюсь, клянусь Господом! Прошу, не говори отцу!», – сменил тон Жан. Теперь в его голосе звучали заискивающие нотки.

«Не давай клятв, Богу, которых не сдержишь! Надо всё рассказать месье Франсуа! Одному тебе не справиться! Пойми, ты связался с ворами и негодяями. Отыграться у них невозможно. Они обманут тебя, и будут обманывать снова и снова до тех пор, пока у тебя не закончатся деньги!», – покачав головой, произнёс Патрик.

«Да отец убьёт меня!», – взвизгнул Жан. «Не убьёт! Ты его сын, и он тебя любит, и я уверен, простит!», – ответил Патрик.

«Послушай! Я тебя молю, не говори отцу! Я отыграюсь, обязательно

102

отыграюсь, чтобы ты не говорил! И тогда я поделюсь с тобой выигрышем за молчание! А ещё ты можешь потихоньку забирать себе часть выручки. Я буду нем как рыба, клянусь Всевышним! Только ничего не говори отцу!», – заныл Жан. Он упал перед Патриком на колени. Из глаз его брызнули слёзы, которые он размазывал по своим пухлым щекам. Зрелище было жалкое и отталкивающее.