Заря востока

У Павла же были самые замечательные на свете родители. К сожалению, они погибли в автокатастрофе, когда ему было шесть лет. Потом был год непростой жизни в Детском доме. И всё же ему повезло. Его усыновили хорошие люди, к сожалению уже покойные, и воспитали достойным человеком, по крайне мере, он на это надеялся, и был очень благодарен своим приёмным родителям.

Вздохнув, от нахлынувших воспоминаний, Павел постучал в запертые железные ворота забора.

На его стук подошла молоденькая, небольшого росточка, светловолосая, коротко стриженная, с мелкими, но правильными чертами лица, ужасно серьёзная, воспитательница в изящных очках.

«Да, у такой не забалуешь!», – усмехнулся про себя Павел.

«Молодой человек! Что вы хотите? Почему такой шум подняли?», – строго поинтересовалась она.

«Да, я собственно к директору. По поводу бывшей воспитанницы вашего детского дома, Веры Степановой», – объяснил Павел, показывая

110

удостоверение.

«Хорошо! Я сообщу, Юлии Сергеевне!», – нахмурившись, кивнула воспитательница, и ушла.

Через некоторое время она вернулась с темноволосой, симпатичной, ярко накрашенной полной женщиной в бальзаковском возрасте. Она открыла ворота, и впустила Павла.

«А почему вы запираете ворота даже днём?», – удивился Павел.

«А что вы хотите? Меры предосторожности. Во-первых, мало ли кто может зайти на территорию Детского дома. Люди, знаете ли, всякие бывают. А мы отвечаем за воспитанников. Да и дети могут сбежать, особенно те, кто постарше. Бывали такие случаи. Одного воспитанника, недавно, чуть мамаша непутёвая не выкрала. Слава Богу, вовремя заметили. У них, детдомовских, мать хоть и пьёт, и бьёт, а всё равно хорошая», – развела руками Юлия Сергеевна.

«Ну, что ж, пожалуй, вы правы. Безопасность детей превыше всего», – кивнул Павел.

«Вы, кажется, хотели поговорить со мной о Вере Степановой?», – уточнила она, когда они, пройдя по коридору, выкрашенному ядовито-зелёной краской, и такого же цвета линолеумом на полу, расположились в кабинете директрисы. Кабинет Юлии Сергеевны был небольшим, но

уютным.

Светлая новая мебель, новый компьютер, мягкое крутящееся кресло цвета беж, такого же цвета небольшой диванчик, на который Юлия Сергеевна усадила Павла. Всё было подобрано со вкусом.

«Да, именно так!», – кивнул Павел.

«А, могу я поинтересоваться, что случилось с Верой?», – спросила

директриса, сцепив пальцы в замок.

«Её убили! Ведётся следствие», – коротко сообщил Павел.

Лицо Юлии Сергеевны осталось непроницаемым. Она помолчала какое-то время, а потом сказала: «Мне очень жаль, что Вера погибла. Несправедливо, когда смерть уносит молодых. Я прекрасно помню Веру. Она была тихой девочкой. Вежливой, воспитанной. Отлично училась. Увлекалась историей. Любила читать. Подавала большие надежды. Вот её брат был другой. Драчун, забияка. Учился плохо. Грубил учителям. Неудивительно, что он пошёл по кривой дорожке. Но, знаете, тем не менее, у Веры не было друзей. Она была закрытой девочкой, и плохо шла на контакт. А вот Григорий был другой. Он, несмотря на свой горячий нрав был общительным. Пользовался среди ребят популярностью. Говорят, теперь он заработал авторитет в местах не столь отдалённых».

«Да, это правда», – кивнул Стариков.

«Юлия Сергеевна, мне бы очень хотелось изучить папки с делами Веры, и Григория», – заявил он.

«Да, конечно. Сейчас позвоню в отдел кадров. Там хранятся все личные дела воспитанников », – кивнула директриса. Она сняла трубку телефона

111

внутренней связи, и набрала номер. В трубке раздавались длинные гудки.

«Ну, Любочка! Наверное, гуляет где-нибудь! Ну, я ей покажу!», – сердито воскликнула Юлия Сергеевна, и бросила трубку.

«Идёмте в отдел кадров! У меня есть ключи», – кивнула она Павлу.

«Любочка Синицына, это наша бывшая воспитанница. Я её устроила в отдел кадров. И вот благодарность! Посреди рабочего дня унеслась неизвестно куда!», – с недовольством произнесла директриса.

Они спустились вниз, в полуподвальное помещение, и подошли к деревянной двери с табличкой «Архив». Дверь оказалась незапертой. Сквозь небольшую щель пробивалась тусклая полоска света. Юлия Сергеевна хотела, было войти, но Стариков остановил её жестом. Он достал из кобуры свой «Макаров», порадовавшись, что пистолет при нём, снял его с предохранителя, и, открыв дверь, осторожно, мягкими, крадущимися шажками вошёл внутрь.

Кругом было тишина. Лишь под потолком мигала и потрескивала неоновая лампа дневного света. Всё небольшое помещение архива было заставлено старыми стеллажами с документацией. Павел шаг за шагом обследовал помещение, продвигаясь вглубь. Ничего подозрительного не было. Наконец, за одним из стеллажей, в самом конце комнаты, он увидел небольшой стол со стулом. На столе стопкой лежали какие-то папки, а

возле стола в неестественной позе, подогнув ноги, и раскинув руки, лежала высокая молодая худенькая девушка с длинными русыми волосами, и смотрела остекленевшими тёмно-серыми глазами в потолок. На груди девушки, виднелось небольшое красное пятно.