Зарисовки ночной жизни

Занимался рассвет. На востоке показалась длинная серебристо-серая полоска, хотя повсюду еще царил сумрак, так что нельзя было распознать человеческого лица. Пондоги, съежившись, стояла у Тансан-наму[12]. Прошло довольно много времени, и вот на дороге, ведущей в деревню, раздались едва слышные крадущиеся шаги. Пондоги поспешно спряталась за толстый ствол дерева, стараясь разглядеть, Гымнэ это или нет. Она следила за тем, как этот кто-то подходил все ближе и ближе. Когда почти с уверенностью можно было сказать, что это Гымнэ, Пондоги позвала негромко:

— Гымнэ, ты?

— Ага. Ну и холодрыга! — отозвалась Гымнэ.

Пондоги спустилась с холма, где стояло дерево, на дорогу.

— Давно пришла? — спросила Гымнэ, приближаясь.

— Да уж порядком.

— А мне показалось, что отец не спит, вот я страху натерпелась, пока из дому выбиралась, — проговорила Гымнэ, подходя к Пондоги. — Холодно, скажи?

— Ага, будто уже зима настала, — ответила Пондоги.

Заиндевелые рисовые поля белели в темноте. Девушки вместе зашагали по дороге, пересекающей поле. Пондоги, запнувшись в борозде, оставленной телегой, чуть не упала. Гымнэ проворно подхватила подругу под руку. Чернеющие силуэты разбросанных по полю снопов рисовой соломы пугали.

— Людей на улицах, поди, еще не будет? Или уже будут? — спросила Пондоги.

— Не будет. Но все равно пошли быстрее, ладно?

И девушка по просьбе Гымнэ зашагала еще быстрее.

— Давай ты впереди пойдешь, а я следом поспевать буду, — предложила Пондоги.

Гымнэ так и сделала: обогнав подругу, она зашагала впереди. А за ней, уставившись в землю, шла Пондоги. Ее трясло от холода. Чтобы не думать об этой дрожи, Пондоги завела разговор.

— Сегодня ночью я видела странный сон…

— Не надо сейчас о снах… — прервала ее Гымнэ. — Каким бы хорошим он ни был, все равно не рассказывай.

— Хорошо. Не буду.

Пондоги умолкла и попробовала сосредоточиться на том, чтобы шагать побыстрее.

— Тебе хоть поспать удалось. Я вообще глаз не сомкнула, — проговорила Гымнэ.

— Я тоже только совсем немного.

В деревне длинно прокукарекал петух. Услышав этот далекий крик, Пондоги загрустила, ей вдруг представилось, будто они навеки изгнаны оттуда.

— Ты слышала петуха?

— Ага. Как-то не по себе…

— Вот и у меня сердце не на месте…

Пондоги немного полегчало от того, что Гымнэ почувствовала то же, что и она.

— Как думаешь, солнце уже взойдет, когда придем в город? — спросила Пондоги.

— Скорее всего. Может, даже придем уже на рассвете, — ответила Гымнэ.

— А как выглядел тот врач?

— Очень даже симпатичный. Высокий, круглолицый, кожа белая. Наверное, генерал Ли Сун Син[13] тоже так выглядел. Только вот жалко — прихрамывает он.

— А ты все-таки смелая! Все смогла рассказать? — хихикнула Пондоги.

— Ну и намучилась я там — двух слов не могла связать… Но он, похоже, сам обо всем догадался.

Они переходили по каменному мостику, переброшенному через канавку.

— Ты умывалась? — спросила Гымнэ.

— Нет.

— Давай тогда умоемся.

— Здесь?

— Ну ладно, тогда пошли до ручья, там и умоемся!

Гымнэ вдруг остановилась. И посмотрела в сторону деревни. Пондоги тоже оглянулась вслед за подругой.

Вдали, сбившись в кучу, чернели темные силуэты домов. Окутывающий поле и все вокруг мрак прокрался и в их сердца.

— Ну и холод. Все никак дрожать не перестану, — пожаловалась Гымнэ и снова зашагала. Пондоги тоже еще больше съежилась и засеменила вслед за подругой.

Долгое время они просто шли, не говоря ни слова. Деревня осталась далеко позади. Вдруг Гымнэ испуганно отдернула ногу.

— Ты что? — переполошилась Пондоги.

— Фу, напугалась, — сказала Гымнэ, снимая с ноги кузнечика и отбрасывая его подальше от себя.

Они снова продолжили путь.

— Как думаешь, что они сейчас делают? — спросила Пондоги.

— Что толку думать об этом?! — недовольно проворчала Гымнэ.

— Ты что, думаешь сейчас о нем?

— Нет, просто вдруг стало интересно, что же они сейчас делают…

— Что им еще делать, спят себе, конечно… Спят все как один… И храпят, как свиньи, ни о чем не подозревая… Брось уже думать про них, поняла?

— Хорошо. Просто… ты до этого упомянула генерала Ли Сун Сина, вот я и… — проговорила Пондоги, чувствуя, как в груди что-то сдавило.

— Кто знает? Может, они все это выдумали — и про Ли Сун Сина, и про Са Мен Дана[14], и про Ю Гван Сунн[15]?

— И вправду, а вдруг они все это выдумали, а?

— То-то и оно.

— Но все-таки с ними было так интересно…

Пондоги вспомнился их длинненький красный треугольный флажок. Он всегда был с ними, куда бы они ни ходили. И там, где был такой флажок, Пондоги вместе с остальными училась народным танцам под гармонику и пела хором. А также ходила в лес косить траву, которую потом они, хихикая, перемешивали с коровьим навозом, делая компост. Еще научилась играть в игру «Шашечка, ша-шечка! И-ди сюда!» и наслушалась рассказов про адмирала Ли Сун Сина. Прошлое лето было весьма суматошным: приехали на сельхозработы студенты. Их главной приметой была соломенная шляпа в виде снопа и, как у всех городских, белая-пребелая кожа, правда, вскоре она почернела на солнце.