Зарницы грозы

– Нет, Баюн, – сказал Иван. – Ни при чем тут цари. Они и вправду были сволочами теми еще. Но раньше все было другое. Этогото знать и нельзя. Вот откуда у нас яблочкидальнозоры? А мечикладенцы, а коврысамолеты? Да тот же крылатый корабль – кто его придумал? Не Горох ведь со своими прихлебателями, он его только утопить смог. А почему старые книги печатные, а нынешние – рукописные? А ЗмеяГорыныча кто приручил и как? Я когда был маленьким, я еще самокатную повозку видел. Но ее Горох запретил. Мы так шутили: наверное, чтобы на ней никто отсюда не уехал. Помню лубок такой – повозка эта, а в ней свинья сидит, и подпись: «Я покидаю родинуматушку, купив прекрасную самокатку». Финист говорил, что есть в царском тереме тайная палата, а там – и самокатка, и пищали, что огнем плюются, и соколы железные всевидящие, и бронь легкая, как перышко, и зеркало, которое сказки показывает, и печь, которой дрова не нужны... Все эти чудеса нам должны были достаться, а достались Гороху.

– Так что же, – сказал Баюн, – выходит, если цари были всетаки злые, то это их боги пекельные хорошие? Чтото запутал ты меня, Иван.

– Не были они, котик, ни хорошими, ни особо плохими. Бог и Навь, и Правь создал, чтобы как раз между ними люди жили. Темные цари, конечно, совсем свет в Тридевятом задушили. Но даже Навь людей почем зря не губит, потому что без нас не простоит. А то, что сейчас у нас есть и будет – хуже Нави.

Баюн, закончив трапезу, лег и поджал лапы. Ему хотелось замурлыкать, задремать, но любопытство не давало.

– Заморье – слуги зла. Страшного зла, страшнее, чем пекельные боги. Все царство пекельное зубами скрипит, но под это зло прогибается. И не только Навь – вся заморская нечисть, вся королевская, вся басурманская, залесская, берендейская у этого зла в рабах. Имен у него много. Я его зову попросту Черным Князем. А Финист – Вием.

Словно ледяной ветер дохнул в горнице от этого имени. Баюн поежился.

– Но ведь ты, Иван, всегда говорил, что это Заморье в наших бедах виновато. Зло со злом борется, что ли?

– Да, Заморье. Я же сказал, что вся нечисть у Вия в рабах. И бывает так, что подземные царства бунтуют. Становятся и против света, и против тьмы. Вот и Навь взбунтовалась. Черный Князь ее сокрушил, вместе с темными царями. Заморье ему в этом помогало, и королевства тоже. Навь тогда крепка была, не то что сейчас, но все равно не выдюжила. Престол Тридевятого проходимцы заняли, которым лишь бы мошну и брюхо набить. А сейчас Вий весь мир поглотить вознамерился. Заморье у него вместо ложки, а Тридевятое – самый лакомый кусок. Вон как тешится, смакует – Кощея на службу нанял. Хотя мог бы Гороха мизинцем раздавить.

– И что же делать? – спросил Баюн. – И так вести каждый день невеселые, а ты, Иван, вовсе нарисовал мрак кромешный. Хоть ложись да помирай.

– Финист знает, – ответил Иван. – Он говорит, у него есть ключи от оковов грозы. Так и сказал – ключи от оковов грозы.

Шерсть Баюна встопорщилась. Он тихо произнес:

Кто мы здесь, на земле, когда в небе бушует гроза,

Когда гром в лоскуты разрывает веков тишину?

Тусклый свет фонарей – это слабые искры костра,

А ночная гроза – это меч, разрубающий тьму.

– Что? – переспросил Иван.

– Это навья песня. Ее както раз мне спела бабушка Яга. Хотела, чтобы я проникся. Любит она музыку Нави, а по мне так просто грохот и вопли. И она мне сказала, что гроза тут – не просто молния и гром. Для нав это в первую очередь имя. Страшное имя.

– Страшное имя... Нет, такого мне Финист не говорил. Эти ключи, сказал – наша последняя надежда. Иначе сожрет нас Заморье целиком со всеми косточками. И еще такое имя называл – Волх Всеславич. Кто это, и на чьей стороне, я так и не понял. Но Финист говорит, Волх – это дело десятое. Нам ключи важнее сейчас. Не сами ключи, вернее, а то, что ими отпереть нужно. Только он из королевства выехать не может, я – из царства. Не пошлешь же голубя за такой вещью...

– Так вот что ты в виду имел, когда про путь говорил? Это я к Финисту должен поехать?

– Котик, ты же видишь, что творится. Ты удача моя. Я уже и не чаял гонца найти. Такто все готово – карта, подорожная. Только имя твое прикажу вписать. А хотя она разве тебе требуется, ежели ты зверь?

Баюну было немного не по себе. Он, конечно, всегда мечтал, что появится богатырь, который спасет мир от наползающей тьмы, и даже рад был бы ему помочь – но себя, одного, в этой роли не представлял никогда. Однако кот тут же устыдился – сам захотел, теперь не говори, что не гуж! – и притянул карту лапой поближе к себе.

– Аламаннское королевство, – прочитал он.

– Там Вий пока еще не хозяйничает. Поедешь через Залесье, у них сейчас неразбериха. Конь есть у тебя?

– Белогрив. Только что я бабушке Яге скажу?