Зарницы грозы

Волх дрался со щупальцами, словно волкодав с клубком змей. Демоны удивительно проворны для своих размеров: присоски так и мелькали, противников трудно было различить. Но Баюн вскоре понял, что вокруг Волха мерцает слабое золотисто-зеленое сияние, цвета весны и листвы, цвета свежести и надежды, цвета, которого нет нигде в пекельном мире, и который глаза нав даже не могут видеть. Я что-то принес ему от Всеслава, подумал рысь, какой-то дар, принес вместе с этим телом. И дар тот был — благословение Светлого Князя.

Зубы вонзились в мякоть на внутренней стороне вражьего щупальца, распарывая ее и рассекая присоску. Хлынула черная дымящаяся жижа. Вздрагивая, извиваясь, щупальце начало уползать обратно в колодец. Прочие дернулись в сторону Волха, но тот был начеку. Самое тонкое из щупалец он разорвал пополам. Остальные поспешно убрались.

— Занят где-то опять, — прошипел Волх, тяжело дыша. Ему тоже досталось, но не сильно. — Повезло. Только ненадолго.

Благодарности от него не последовало, да Баюн ее и не ждал. Он заметил, что демон начинает таять, и быстро вспрыгнул на одно из его ближайших щупалец.

Словно вихрь, Волх пронесся через пекельные царства. Благословение Всеслава придавало ему сил, но на нем одном демону было бы не продержаться, да и схватка с Разящим его изрядно измотала. Посему, устало повалившись в капище Навьего царства (Баюн спрыгнул сам, не дожидаясь, пока его опять стряхнут), Волх рявкнул, чтобы тащили корм, да побыстрее, а откуда, его не волнует.

Навы сами были измотаны не меньше. На их рубежи, боясь не успеть поживиться после Вия, напало существо из соседнего мелкого царства. Демоном оно не было, но в кровожадности им не уступало. Умертвить его удалось только ценой больших жертв и разрушений. Вся Навь жила в страхе, оружие раздали каждому, кто мог его держать. Поэтому появление долгожданного владыки было встречено безумным ликованием. Кричали навы, ревели ящеры, клекотали рароги. Многие, побросав свои дела, побежали добывать Волху пищу и стряхивать паутину с давно позабытых бочек. Сам верховный нава, который до того спал, в накинутом наизнанку облачении явился пред очи демона, рассыпался в восхвалениях ему и обещал великое радение сразу после того, как Волх насытится.

Ну все, подумал Баюн, я свое дело сделал. Надо возвращаться домой. И чем скорее там кончится весь этот кошмар, тем лучше.

Он попросил у нав отправить его на поверхность, но те ответили, что у очень немногих есть «допуск» туда, а они не очень-то горят желанием появляться там в это время.

— Дождись маршала, — сказали Баюну. — Он сегодня явится за подкреплением. Только это безумие. В Лукоморье сейчас боевые действия.

Соловейские, подумал Баюн, и от сердца чуть отлегло. Значит, не в Тридевятом пока «занят» демон Заморья. После подземных чудищ разбойники казались чуть ли не безобидными.

Волх разомлел — впервые за долгое время он наелся досыта. Его тулово даже чуть подросло.

— Почему так медленно? Спите, что ли? — рыкнул он.

— Мало запасов осталось, господин.

— Распустились тут без меня... Придется трясти. Все поняли, что это значит?

— Да, господин.

— А что это значит? — спросил Баюн у одного навы.

— Войну, — ответил тот. — Волх будет потрошить кого-нибудь слабого. Для поверхности это вторжение Тридевятого царства в соседнее королевство или еще куда.

— Да нам и так не здорово! Нельзя без вторжения?

— Не выйдет. От господ демонов исходит сильнейший психический импульс пассионарности... — Нава поглядел в стеклянные глаза Баюна, усмехнулся и сказал: — В общем, считай, что это волшебство такое. Решит господин Волх, к примеру, авалонцам всыпать — и русичи проникнутся к Авалону ненавистью.

«Так вот что со мной было в том подземелье. А я-то решил, будто в настоящего героя превратился».

Баюну было обидно. Казалось бы, праведный гнев, готовность погибнуть за родную сторону — чувство святое, высокое. А это, выходит, всего-навсего чародейство отвратительного чудовища. Хочется верить, что есть у Волха хоть крупица света в его черной душе. Ведь не зря же он сын Князя Всеслава.

Началось радение. Баюн уже знал, что это означает, и поспешил убраться подальше. Вслед ему неслось:

Страж империи
На далеком стыке двух миров,
Страж империи,
Часовой невидимых постов,
Страж империи во мраке и огне,
Год за годом в битвах на святой войне.

И тут тоже о своем демоне песни сочиняют. Когда только успели?

Финист так и не явился. Вместо него на крылатом ящере прибыл его друг — худой, длинноносый Ворон Воронович.

— Финист крепко занят, прижало его! Мы к площади пробиваемся. Разбойники в терема вбежать норовят и простыми людьми прикрываться.

— Ушкуйники есть? — спросил Баюн.

— В Лукоморье нет. На севере бузят. Там у нас никого пока.

— А из заморцев кто?

— Орлы, да эти... кирконосцы бегают. Их на улицах не очень много, в царском тереме засели. Еще нечисть Кощеева кое-какая. Сам Кощей, по слухам, тихариться будет, пока у нас силы не иссякнут окончательно.