Зарницы смуты

Как-то утром, когда мои спутники еще крепко спали, я проснулся от ужасной тяжести внизу живота.

Сняв цепь с двери, выскочил в утренние сумерки и легкой трусцой отбежал к засохшему обломку дерева… Справив нужду, вернулся к фургону.

К моему удивлению, орр уже проснулся. Он сидел на облучке и ковырялся ложкой в странном глиняном горшочке. Ел.

— Ты первый раз в Мискарелле? — прохрипел он. Получив утвердительный ответ, продолжил: — Тогда лезь сюда. Посмотри, что сделали колдуны с нашей землей.

Скрыв удивление, я забрался на облучок. Вид оттуда открывался не из приятных.

Серая, изрытая трещинами земля простиралась во все стороны света, теряясь за пеленой утреннего тумана. Чуть восточней, в стороне, куда змеилась дорога, виднелись силуэты Клыков — двух скал по обе стороны тракта.

— Гляди на восток. Во-о-он там, где ямы с оплавленными краями и вздыбившийся грунт. Когда-то здесь был город. Последний город орров в обжитых землях. После удара колдунов, от него остались шлак и пепел.

Разглядывая раны на теле земли, я с ужасом представил, сколько же крови пролилось здесь.

— Мы — не люди, — кучер безжалостно отбросил глиняный горшок, — мы не умели сражаться. Нас интересовали только лошади и повозки. Еще дороги. Что и по сей день манят орров… Чем мы не угодили колдунам?

— Не знаю, — признался я. — А чем им не угодили люди? Колдуны — отвратительные твари, место которым под дерновым одеяльцем. Ты хочешь понять их поступки?

— Не хочу. Это риторический вопрос… если знаешь, что это такое. Меня устраивает судьба выходцев Фростдрима, но без боли на искалеченную землю смотреть не могу. Тяжко на сердце… И знаешь, что самое жуткое?

— Нет. Расскажи.

— Легион Павших. Слышал о нем? Нет? Коротка человеческая память. Расспроси на досуге своего спутника.

На том разговор и зачах. Но о Легионе я узнал. И, да, верно, это была самая страшная из всех историй Бури.

Среди Колдунов были такие, что научились поднимать мертвецов из могил. Легион Павших прошелся по Мискареллю, разбившись о стены Бодхардума. Западный Дом оказался изувечен, но не сломлен.

«Как мы смогли победить в такой войне? — думал я, разглядывая старый корд с хрупким лезвием. — Может, в университете найду ответ на этот вопрос…»

Дорога постепенно расширялась, все чаще на обочине попадались черные пятна старых кострищ. Где-то вдалеке торчали одинокие, измученные вековой жаждой деревья. Изредка встречались заросли колючего кустарника, проплешины с сухим коричневым мхом или низкая желтая трава, что на ощупь больше похожа на мочало. К концу четвертого дня из-за тяжелых свинцовых туч осторожно выглянуло солнце. Зима немного попугала мискарелльцев, до поры смирив свою ярость.

В один из вечеров, когда я пытался прикорнуть на лавке, Гродверд приоткрыл дверь и о чем-то спросил орра. Я не расслышал, что именно интересовало Рубаку, но в вопросе присутствовало слово «фонтан». Меня он слушать не стал, сказав только, что все узнаю в свое время… Если б не он открыл во мне Зов Стали, стоило серьезно подумать над тем, чтобы ночью напихать ему лошадиного дерьма в ботинки! Его ледяное молчание и наплевательское отношение бесило. Отмахивался, будто я — назойливая летняя муха. Оставалось только тешиться надеждой: «Ничего. Скоро наши совместные странствия закончатся…»

— Поворачиваем! — прорычал кучер.

Я вздрогнул, поглядел в окно. Сумерки сгущались, тусклое солнце опускалось за горизонт; оно выглядело призрачным сквозь дымку, что затягивала безжизненные степи. Повозка съехала с тракта на узенькую грунтовую колею. Заросли здесь были гуще, трава выглядела посвежевшей, да и на кряжистых деревцах порой виднелись листочки.

— Едем к фонтану Глэдис, — наконец пояснил мне Гродверд. — Во время Бури, когда страну заполонили орды колдовских выродков, Глэдис Тильмора сотворила пять волшебных фонтанов. Она был воистину могущественной Колдуньей, не только не одобрившей войны, но и выступившей против сородичей. Твари из Легиона не могли приблизиться к фонтанам на полет стрелы, и наши воины использовали островки безопасности, как сборные пункты. Сюда стягивались партизаны, отряды Серых рыцарей и простой люд. Фонтаны стали новой вехой в войне за запад…

Я не заметил, когда остановилась повозка — настолько увлекся рассказом. Один из наемников постучал в дверь:

— Приехали! Давайте к нам, будем устраиваться на ночь. Ай, красота! Какой же здесь воздух…

Я стрелой выскочил из повозки, во все глаза таращился на окружившие нас кущи настоящего леса. Конечно, со второго взгляда становилось понятно, что никакой это не лес, а ярок, но даже два десятка зеленых исполинов вселяли в сердце радость. После истерзанной земли вдоль тракта, казалось, что очутился в предместьях Новомирья.

Мы вышли на очаровательную полянку. Здесь бы очаг, рядом, в деревянном ящичке, лежали заготовленные кем-то березовые поленья. Кресало и трут, завернутые в промасленную кожу, нашлись там же.

Но то, что открылось моему взору дальше…