Зарождение добровольческой армии

Я была поражена столь малой суммой. Ведь расходы мои были огромны, запас одежды в комитете быстро таял. Гучков заявил, что денег у него больше нет, но что он постарается приготовить. Он дал мне два больших конверта с печатями, говоря, что это важные документы большого государственного значения, которые я должна передать его брату Александру Ивановичу Гучкову в Новочеркасске или Кисловодске, буде он туда уехал. А если бы я сама не могла, то этот пакет должен быть переслан с кем‑нибудь из надежных офицеров. Что было в пакете — я так и не узнала: действительно важные документы или просто переписка с братом? Это так и осталось на совести братьев Гучковых.

— Писать ничего не буду, — продолжал Гучков, — а прошу передать на словах Каледину, что в Новочеркасск прибудет санитарный поезд номер 4 из Ставки (из Могилева) с запасами медикаментов и перевязочным материалом на полтора миллиона рублей. Заведует поездом мой зять Карпов, а сестрой милосердия едет моя дочь. Поезд вышел из Могилева, будто бы направляясь на Кавказский фронт, так что путь его — через Новочеркасск. Там он и останется…

Кроме того, Гучков попросил передать Каледину, что в Сибири идет большая организация, и назвал мне сибирские города, куда японцы свозят снаряды и оружие.

Затем я поехала к Второвым. Меня встретила госпожа Второва, удивившаяся моему приходу: ведь она только получила мою открытку из Оренбурга и другую — из Лисок! Мы прошли в кабинет. Госпожа Второва, слушая меня, плакала и просила оставить ей документы, чтобы показать мужу.

— Господи, пусть только наступают на Лиски, Москва их засыпет золотом, — говорила она.

На это я ответила, что, когда Добровольческая армия будет в Москве, тогда сама добудет золота, а вот чтобы дойти до Москвы, действительно нужны деньги.

От Второвых я поехала в комитет. Деньги по спискам Добровольческой армии были высланы, списки и почтовые квитанции я забрала с собой — их надлежало отвезти на Дон в качестве оправдательных документов.

В комитете все уже было готово, бумаги, запасные удостоверения и пять паспортных книжек, о которых просил генерал Эрдели. После комитета я съездила в Московский международный банк за бумагами генерала Эрдели. Всюду в банках тогда сидели уже комиссары, трудно было получить процентные бумаги, но мне помог директор банка Форштеттер. Зашла вторично — к Второвым. Они обрадовались, и Второв выдал мне 10 000 рублей, сказав, что больше при себе нет, а доставать из банков стало трудновато.

Опять — комитет. Там полно офицеров. Я спросила одного полковника, отчего все идут к нам, когда в Москве столько учреждений, обладающих средствами, которыми я не располагаю. Офицер ответил:

— К вам и попасть легче, и скорее все получишь для бегства из Москвы.

Заявлялись родные тех офицеров, от которых доставлены были через меня письма, и просили забрать с собою офицерские письма, ордена и револьверы. Отказать было невозможно. Мне пришлось везти под платьем шесть браунингов и мешочек с патронами. В последнюю минуту граф Дмитрий Адамович Олсуфьев прислал 3 000 рублей.

С тяжелым чувством уезжали мы на Дон. Противно было думать о скупости людей, сидящих на деньгах и не понимающих, как важна для них же самих помощь родине.

Крылов принес всю коллекцию большевистских приказов, изданных в Москве. Спрятав все за пазухи, мы взяли извозчика. Команда, выстроившись перед комитетом, отправилась на вокзал пешим порядком. На вокзале — полным–полно красноармейцев и матросов, вооруженных до зубов. Нашей команде отвели три товарных вагона. Было тесновато, но в конце концов присоединились к нам еще три матроса. На вокзале, в сторонке, стояли родные и близкие уезжающих офицеров; подходить и прощаться мы никому не разрешили.

Итак, 14 ноября в 8 часов вечера, с командой в 297 человек мы отбыли на Дон. Остальная часть команды под начальством одного из офицеров направилась опять в Оренбург. Из Москвы спаслось снова 365 человек офицеров и юнкеров — из тех, что любили Россию и жаждали ее возрождения, из тех, которых беспощадно расстреливали большевики…

В Новочеркасск мы прибыли 16 ноября в 3 часа ночи, офицеры остались на вокзале. Я направилась с Андриенко в гостиницу, где для нас, по распоряжению генерала Эрдели, были реквизированы два номера… Первый спокойный мой сон за долгие дни.

Утром разбудил стук в дверь. Это был Андриенко, говоривший, что генерал Эрдели наведывался два раза, что уже 9 часов и вообще вставать пора…

Андриенко хотел сразу пойти на вокзал, к офицерам. Я предложила — сначала в штаб на Барочную, чтобы явиться генералу Эрдели и узнать, куда провести офицеров. На Барочной млад и стар выбежали нам навстречу: «Приехали, приехали!» Наверху встретил генерал Эрдели:

— Марья Антоновна, благодетельница наша, здравствуйте! Андриенко, вытянувшись во фронт, отрапортовал:

— Ваше Высокопревосходительство, разрешите доложить. Из Москвы прибыла команда офицеров. Она ждет на вокзале. Куда прикажете препроводить?

Генерал позвал дежурного и велел разместить прибывших по частям.