Зарождение средневековой цивилизации Западной Европы

Был такой замечательный писатель, епископ, римский образованный человек Григорий Турский. Он написал историю франков, вот на этой ранней стадии, ранней средневековой цивилизации. Как интересно описывает он попытки этих королей быть похожими на римлян, быть христианами. Ну, например, он рассказывает, как епископ заступился за молодых людей, это были рабы, у них было патриархальное рабство, не римское, ну, пленники. Которые без воли, без разрешения хозяина вступили в брак. Епископ попросил, "не разлучай этих молодых людей во имя христианского милосердия". Ответ этого рождающегося нового сюзерена, средневекового варвара: "Хорошо, я согласен, заройте их заживо в одной могиле, чтобы не разлучались". Вот вам христианское милосердие. Т.е. идею христианства они в теории приняли, в практике -- нет. Не-пишущая цивилизация, напомню вам, что античный мир был пишущий. Там читали и писали на каком-то уровне и простые люди, и знатные люди. Ну, например, стены гладиаторских школ, сохранившихся в раскопках древнего времени, в Помпеях, Геркулануме, исписаны словами, коряво нарисованными, грубыми словами, как в нашем лифте иногда бывает или в подъезде. Но это говорит о том, что простой гладиатор умел писать. На заборах в Помпеях вполне заборные надписи. Ну, о текстах элитарных мы не говорим, мы их знаем, писатели Рима и Греции. Т.е. это был пишущий и читающий мир. Здесь нет. Это мир, который утратил почти полностью один из важнейших признаков цивилизации. Но и где же здесь проблески начала того, что будут Средневековьем? Вот эти Меровинги как будто не похожи на будущих средневековых правителей? Нет, уже похожи.

С чего начинается их государственность? С вождей, таких как Хлодвиг. Я и моя дружина. Мы обеспечиваем вам безопасность, за это вы нам даете часть того, что напахали, нарастили. Так начинается то, что со временем назовут рентой, оброком, барщиной. Мы тебя защитим. А вы ведь представляете себе, что после страшной этой эпохи Великого переселения народов, войны всех против всех, волн дикости, которые накатывали на Европу, как хотелось этой защиты. Я хочу процитировать вам писателя этого времени. Ну, например, Павел Диакон, писатель 8 века, который показывает, как мучительно жила эта временно одичавшая Европа. К бедствиям еще не забытого Всемирного переселения народов добавлялись стихийные бедствия, эпидемии. И вот об эпидемии чумы: "Многолюдные некогда деревни и города в один день оказались погруженными в полное безмолвие из-за всеобщего бегства. Бежали дети, бросив не погребенными тела родителей. Родители бросили еще теплыми своих детей. Если кому-то случалось задержаться, чтобы придать погребению ближнего своего, он обрекал самого себя на смерть без погребения. Время вернулось к тиши, царившей до сотворения человека, ни голоса в полях, ни голоса пастуха. Земля тщетно ждала жнеца и виноградные гроздья оставались висеть до зимы". Т.е. мир опасностей, мир беды, мир, не забывший Великого переселения народов, но все равно начинающий ваять нечто новое. Писать законы, подменять временно текст жестом, и совершенно не понимая, не осознавая конкретно, что происходит, продвигающий цивилизацию к ее новой ступени, витку, фазе. Не знаю, как точнее сказать, к тому Средневековью, к тому зениту, который к концу 12 века раскрасит в яркие краски монархии, турниров, трубадуров, прекрасной литературы, поэзии и вполне покажет: вот, родилась новая цивилизация под такими трудными и сложными знаками, которые я пыталась вам сегодня представить. Спасибо за внимание.

Вопрос: Вы говорили, что тысячный год в Риме назначен годом конца света. Что конкретно подразумевала церковь под дальнейшим концом света?