Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Отец будущего великого композитора — Иоганн Амвросий Бах — был рослый, плотно сложенный человек. Неизвестный художник изобразил этого веселого музыканта, типичного шпильмана в простом домашнем костюме, без парика. Широкий лоб, большой неправильной формы нос, упрямый подбородок. В простодушном взгляде темных глаз таится насмешливая искорка. Этому Баху не довелось жениться на девушке из музыкальной семьи. Его жена Елизабет была дочерью скорняка. Девушка получила самое простое воспитание, в детстве она пасла овец. Хозяйка из нее получилась отменная. В Эйзенахе, в маленьком домике Бахов с высокой крышей, крытой черепицей, все блистало чистотой[17]. Семья располагалась в небольших комнатах второго этажа. Из окон открывался чудесный вид на сад, на высокие холмы и горы, поросшие лесом. Нижний этаж служил хлевом. Жалованье городского музыканта было более чем скромное. Приходилось вести хозяйство, держать корову, овец, кур.

В этом домике 21 марта 1685 года у Иоганна Амвросия родился младший сын — Иоганн Себастьян.

Как и старшие братья, Себастьян был музыкален. Первым инструментом, на котором маленький мальчик стал играть, была скрипка и первым его учителем музыки — отец.

В 1692 году семилетний Себастьян поступает в гимназию. Тогда же он начинает петь в эйзенахском школьном хоре. Слух и голос у мальчика были весьма хорошие, ему нередко поручалось соло. Хор выступал на городских торжествах, на свадьбах и в богатых домах. За выступления платили продуктами и деньгами. Самый младший в семье, Себастьян уже помогал родителям.

Себастьяну было около 10 лет, когда пришлось расстаться с родным домом. Скоропостижно скончалась его мать, а через год — и отец. Двух осиротевших мальчиков принужден был взять на воспитание старший брат Иоганн Христоф, служивший органистом в небольшом городке Ордруфе.

Иоганн Христоф был неплохим музыкантом: три года проучился он у известного в те времена органиста и композитора Пахельбеля. Но он был сухарем и педантом, так как «уважал свое искусство, как почтенную, старую женщину и был с ним вежлив, осторожен и почтителен до чрезвычайности» — так охарактеризовал Иоганна Христофа в своем рассказе русский писатель В. Одоевский.

Сорок лет Христоф Бах прослужил органистом в одной и той же церкви. Каждое воскресенье играл он в церкви один и тот же хорал, присоединяя к нему неизменно одну и ту же прелюдию. Только по большим праздникам украшал ее в двух-трех местах легкими форшлагами и трелью. И тогда прихожане переговаривались: «Ого! Сегодня наш Бах разгорячился».

Своих младших братьев этот сухой и чопорный человек учил игре на клавире самым нудным способом. Одни механические упражнения сменялись другими. Не лучше были и задачи «в строгом стиле», где отступления от устаревших «правил» не допускались ни под каким видом. Педант-учитель всячески стремился обуздать пылкую фантазию младшего брата. Такая система занятий была для живого, любознательного мальчика сущей пыткой. Он тосковал по настоящей хорошей музыке.

Лишь изредка по праздникам ордруфский Бах доставал из запертого шкафа толстую нотную тетрадь с чудесными клавирными пьесами лучших композиторов того времени. Маленький Себастьян заслушивался ими. Но на просьбы брата разрешить ему поиграть по этой тетради Иоганн Христоф отвечал суровым отказом. Более того, он вделал в дверцы шкафа железную решетку.

Горячее желание разучить прекрасные пьесы натолкнуло настойчивого мальчугана на хитрую проделку. Стекла в дверце шкафа не было, только решетка. Дождавшись лунной ночи, Себастьян просунул сквозь прутья решетки свою худенькую руку и, свернув заветную тетрадь в трубку, вытащил ее. Какое счастье! Не теряя времени, мальчик тут же, при свете луны, стал переписывать первую пьесу. Так длилось несколько ночей, пока лунный свет был достаточно ярким. Себастьян недосыпал, глаза его покраснели от непосильного напряжения. Наступление темных ночей приносило отдых, но затем ночные бдения возобновлялись. Так продолжалось полгода. Переписка подходила к концу. Но однажды брат застал мальчика на месте преступления и безжалостно отобрал копию, изготовленную ценой такого тяжелого труда. Напрасны были оправдания и просьбы. Заветная тетрадь вторично попала в руки Себастьяна лишь много лет спустя, после смерти его брата.

Занятия в ордруфской гимназии шли успешно. Это учебное заведение снискало добрую славу. К 15 годам Себастьян перешел уже в старший класс, где ему предстояло пробыть 2—3 года. Неожиданно в жизни подростка произошла перемена.

В знаменитом детском хоре «Рыцарской академии» города Люнебурга открылись вакансии. По рекомендации одного из преподавателей 15-летний Себастьян вместе со своим одноклассником Георгом Эрдманом был принят в Люнебургскую гимназию (лицей) и зачислен на стипендию. Кончилась унизительная зависимость от жестокосердного брата.