Зарубежный детектив

— Черт побери, Мануэль! Я ведь и сообщаю вам.

— Ты ошибся адресом. Меня теперь это не касается.

— С чего это вдруг вы так заговорили?

— Я знаю, что говорю. У нас в Управлении безопасности большие перемены.

— Вы меня просто огорошили. Неужели это правда, дон Лотарио?

— Истинная правда и притом узаконенная, хотя по глупости ей нет равных.

— И уже есть приказ?

— Да, Рамон, есть. И прямо скажем, неразумный... Впрочем, мы живем у себя в стране при режиме, когда сплошь да рядом издаются неразумные приказы.

— Мое дело сообщить вам об исчезновении дона Антонио, а уж ваше — решать, как лучше поступить. Всего вам доброго. Я тороплюсь. Меня ждут. Очень сочувствую вам, Мануэль.

— Как бы там ни было, спасибо за информацию, доктор.

Едва они вышли из машины у здания аюнтамиенто[7], к ним подошел капрал Малеса и, отдав честь, отрапортовал:

— Явился в ваше распоряжение, сеньор начальник. Докладываю, что уже дважды приходил привратник Блас из того многоэтажного дома, который стоит возле сквера и в котором живет дон Антонио. Он просил вас зайти к нему, как только вы появитесь.

Плиний стоял в задумчивости, держась за подбородок.

— Не знаешь, как поступить, Мануэль?

— Знать-то знаю, дон Лотарио, да вот думаю, стоит ли это делать.

— С дураками, Мануэль, надо прикидываться дураком. Сделай вид, что не знаешь, зачем понадобился привратнику, ясно?

— ...Да, пожалуй, вы правы, дон Лотарио. А чтобы никто не пронюхал о наших намерениях, отправимся туда втроем. — И, обращаясь к капралу, добавил: — Если кто-нибудь будет меня спрашивать, скажи, что мы пошли немного пройтись.

— Будет сделано, начальник.

Мануэль, дон Лотарио и Браулио неторопливо зашагали по улице по направлению к скверу. Когда они проходили мимо террасы казино «Сан-Фернандо», к ним, слегка прихрамывая, подошел официант Маноло, который всегда обслуживал Плиния.

— Что новенького, Маноло?

— А вы разве не знаете? Куда-то подевался доктор дон Антонио.

— Знаю, знаю, мне уже сказал об этом Рамон Эспиноса. Но ведь я теперь не занимаюсь расследованием уголовных дел.

— Да я слышал... — И он перевел разговор на другую тему: — Посмотрите-ка, вон там, за столом у двери, сидит ваша дочь с вашим будущим родственником.

Все трое с любопытством взглянули в ту сторону, куда показывал официант. Альфонса, заметив мужчин, радостно приветствовала их, помахав рукой на американский манер.

— Прости Мануэль, что я говорю тебе это, но твоя дочь очень похорошела.

— Ты так считаешь, Браулио?

— Да, она стала просто красавицей... Женщины созданы для замужества и, когда им это предстоит, становятся прехорошенькими, нежными созданиями, совсем не такими, какими были, когда еще не чувствовали себя желанными. Да, женщины накануне своей свадьбы расцветают.

Маноло рассмеялся.

— Не наступай Мануэлю на больную мозоль, Браулио.

— Он и не наступает. Вероятно, в его словах есть доля истины. Я как-то не задумывался над этим. Но действительно замечаю, что с тех пор, как Альфонса стала невестой, она реже бывает дома, без конца занята своими делами и не такая раздражительная, как прежде.

Кто-то из посетителей хлопнул в ладоши, призывая к себе официанта.

— Я должен покинуть вас, друзья, меня зовут, — сказал Маноло и удалился.

— Давайте сначала пройдемся по улице Лопеса Торреса, — предложил Мануэль. — А то, если нас увидят на улице Индепенденсия, сразу догадаются, куда мы направляемся. Всем уже известно об исчезновении доктора.

— Пожалуй, ты прав, — согласился дон Лотарио, кивнув.

Когда они приблизились к дому, в котором жил дон Антонио, Плиний попросил ветеринара:

— Дон Лотарио, будьте так добры, сходите за Бласом и скажите ему, что мы ждем его в сквере.

Несколько лет назад здесь, расчищая место под танцплощадку, выкорчевали кусты и деревья, и теперь фонтан выставлял напоказ обнаженного рыбака.

— Вот они, превратности судьбы, — изрек Браулио. — Мог ли кто-нибудь из наших предков предположить, что на том самом месте, где они были когда-то захоронены, будут танцевать?

— Так проходит мирская слава.

— Над чем вы смеетесь? — поинтересовался дон Лотарио, подходя с привратником Бласом.

— Здравствуй, Блас. Подсаживайся к нам, — пригласил Плиний.