Зарубежный детектив

— Давайте. Домой мне все равно теперь спешить незачем. Никто не ждет. Вы знаете, моя дорогая, я вышла замуж, когда мне было уже пятьдесят три, а по мужу тоскую, словно была влюблена в него со школьной скамьи. Мне говорили, что глупо связываться с мужчиной, когда сама уже в таком возрасте, но, видите ли, мы были подружками с его первой женой. Я знала их больше тридцати лет и подумала, что если мужчина может быть хорошим мужем для одной женщины, сгодится он и для другой. Так я рассудила и оказалась права.

Они уселись рядом на скамейку.

— Расскажите мне о его матери, — попросила Корделия.

— В девичестве ее звали мисс Боттли. Эвелин Боттли. Ее мать наняла меня помощницей горничной еще до ее рождения. Тогда у нее был только маленький Хэрри. Он потом стал летчиком и в войну погиб, когда летал бомбить Германию. Его отца это буквально подкосило. Белый свет померк. Для него лучше Хэрри никого в мире не было. Эви он никогда не любил. Может быть, это еще оттого, что ее мать умерла при родах. Люди говорят, что так бывает, но я им не верю. Наоборот, я знавала отцов, которые начинали после этого любить младенцев еще больше. Невинные крошки, как можно их в чем-то винить! Если хотите знать мое мнение, для него это был только предлог, чтобы не заботиться о ребенке.

— Да, — заметила Корделия, — мне тоже был знаком один отец, который воспользовался таким же предлогом. Только винить их в этом нельзя. Насильно мил не будешь. Нельзя заставить человека полюбить.

— Тем печальнее, моя дорогая. Будь по-другому, нам всем было бы намного легче жить в этом мире. Но относиться так к собственному ребенку, это же просто противно природе!

— А она любила отца?

— Как же могла она его любить? Ребенок никогда не будет привязан к человеку, который сам не дает ему любви. Она так и не научилась хотя бы подстраиваться под него или вызывать в нем жалость. Он был видный мужчина с необузданным нравом. Было бы лучше, если бы в дочери ему досталась чертовка, которая не боялась бы его и вертела им как хотела.

— Что же было дальше? Как она познакомилась с сэром Роналдом Кэллендером?

— Тогда он не был еще сэром Роналдом. Был он в то время всего-навсего Ронни Кэллендером, сыном садовника. Мы жили тогда в Хэрроугейте. Знаете, какой это был роскошный дом! Только садовников там работало трое. Было это, конечно, еще до войны. Мистер Боттли работал в Брэдфорде. Торговал шерстью. А Ронни Кэллендер? Я его отлично помню. Веснушчатый юнец, симпатичный такой и очень себе на уме. Да, с головой у него всегда было все в порядке. Он и в школе учился очень хорошо.

— И Эвелин Боттли в него влюбилась?

— Вполне возможно. Никто не знает, что у них там было, пока они были совсем молоденькими. Только потом началась война, и Ронни призвали в армию. Эви тоже не сиделось на месте — она пошла добровольно на медицинскую службу, хотя одному богу известно, как она сумела пройти медкомиссию. Они встретились в Лондоне, как многие встречались случайно в военное время, и вскоре нам сообщили, что они уже муж и жена.

— И поселились тут поблизости, в окрестностях Кембриджа?

— Нет, сюда они переехали уже после войны. Она какое-то время еще работала в госпитале, его послали служить за границу. Он, что называется, славно повоевал, хотя не пойму, что здесь славного: кровь, убийство людей, плен, побег. Одно слово — герой! Кажется, мистер Боттли должен был гордиться им и примириться с замужеством своей дочери, но не тут-то было. Я думаю, он боялся, что Ронни зарится на его деньги. А что денег у него было много, так это факт. Он, может статься, и был прав, но разве можно винить в этом парня? Как любила говорить мне моя матушка: «Не выходи замуж ради денег, но и за безденежного не выходи». Если человек думает о деньгах, в этом еще нет ничего плохого. Нужно только, чтобы отношения были добрыми.

— Их отношения были добрыми, как вы думаете?

— На него я ничем погрешить не могу, а она от него просто была без ума. После войны он пошел учиться в Кембридж. Ему всегда хотелось стать ученым, а тогда тем, кто воевал, стипендии давали легко. У нее были деньги, которые дал ей отец, и они купили тот дом, где он живет и поныне, чтобы ему не нужно было ютиться в общежитии. Конечно, в то время дом не был таким, как сейчас. Он его здорово перестроил. А тогда они были совсем бедными. У Эвелин даже не было прислуги, кроме меня. Иногда к ним приезжал погостить мистер Боттли. Она всякий раз жутко боялась его визитов. Он, видите ли, мечтал о внуках, а их все не было. Потом мистер Кэллендер закончил университет и пошел работать преподавателем. Правда, ему-то хотелось остаться в Кембридже, но у него ничего не вышло. Сам он всегда говорил, что это потому, что у него не было нужных связей, по я-то думаю, он просто умом для этого не вышел. Это в Хэрроугейте он был первым парнем, а в Кембридже и поумнее его нашлись.

— Потом родился Марк?