Зарубежный детектив

— Я не люблю лозунги, — сказала она прямо. — Хотя на самом деле, все так и есть. Может быть, это покажется смешным, но в лозунгах содержится правда. Мы сделали из правды лозунги, идиоты, и теперь не знаем, как от них избавиться. — Она остановилась. — Меня интересует все, что меняется. Нет ничего ужаснее застоя. Жизнь, в принципе, очень коротка, кончается она абсурдно, и было бы нелепо, если бы человек не хотел построить что-то более разумное, чем то, что он получил в наследство. Увековечивать, копировать — бессмысленное занятие. Творить, да, это еще чего-то стоит перед лицом быстротечной жизни.

При слове «быстротечной» у него внутри что-то екнуло, как будто его ткнули иголкой. Ему захотелось ответить ей тем же.

— В тебе говорит художник, — сказал он с горечью. — Все вы, в сущности, тянули, тянете и будете тянуть влево. Каким бы это «лево» ни было.

Она упрямо замотала головой:

— Я не тяну в какое-то абстрактное «лево». Должна тебя разочаровать. Я реалистка. Сегодня коммунисты определяют все перемены в мире. И будут определять завтра. Скажи, зачем ты ко мне пришел? С того дня в пуще прошло много лет.

Последняя ее фраза показалась ему почти бестактной, неделикатной, хотя обвинять ее в этом было не совсем справедливо, поскольку он отыскал ее сам.

— Оставь этот день, Баська. Хорошо? — сказал он чересчур резко. — Я сам не знаю, зачем пришел. Хотел тебя видеть.

— А мои слова все испортили? Да? — Она улыбнулась. — Я к этому привыкла. Но ты знаешь, что я не люблю принуждать себя врать. Даже для старых друзей.

— Дело не в этом, Баська, — сказал он устало. — Политика меня интересует постольку-поскольку. Еще вчера я должен был поехать в Яшовец в неплохой дом отдыха горняков. На десять дней. Не получилось.

— В ноябре на курортах скука смертная, — охотно согласилась она. — Я не люблю проводить отпуск на одном месте. Летом мы всегда ездим. Ты хорошо сделал, что пришел, — добавила она несмело.

Он улыбнулся и погладил ее по волосам.

— Не знаю. Вечером я уезжаю, — сказал он решительно.

В ее глазах мелькнуло удивление.

— Куда?

— В Закопане, — когда он сюда входил, он не знал, что туда поедет.

— По проторенному пути? — съязвила Баська.

— Почему?

— Обычная трасса, — сказала Баська, — из Кракова в Закопане. — Но спокойствие ее было чисто внешним, на самом деле она пыталась понять, чего он от нее хотел или хочет, но не смогла и переменила тактику.

— Что тебя беспокоит, Франэк? — она произнесла это имя нерешительно, тихо, а может быть, ему только так показалось. И в этом не было бы ничего странного, если бы она считала, что оно давно уже неактуально и никогда не было настоящим. — Через минуту будет поздно, — предостерегла она. — Помни. Я тебя предупреждала.

«Ха, если бы через минуту, — подумал он. — Уже давно поздно. По крайней мере 28 лет».

— Тсс... Бася, девочка моя...

Ее передернуло.

— Не говори так, так говорил мне когда-то один парень. Я была до смерти влюблена в него. А он, наверно, этого не замечал, потому что ушел. У него были более важные дела. Уже давно нет того парня и той девушки, и не надо вызывать духов.

«Нет, — согласился он мысленно. — Нет той девушки. А у него не было более важных дел. Это важные дела выбрали его. Небольшая, но принципиальная разница. Помешала любви. Может, Баська всегда была такая, как сегодня, только я об этом не знал. Откуда я мог знать, кого я люблю? У меня не было времени разбираться в этом. Я даже не знал тогда, что она умеет рисовать. Тайные встречи темными вечерами, теплой весной, несколько дней одного лета. Небольшое местечко. Неизвестно откуда появляющийся и внезапно исчезающий поклонник. Она не обращала никакого внимания на общественное мнение. То была любовь, самая настоящая. Я не буду говорить ей об этом сейчас. Я не мог сделать этого тогда, а сегодня это выглядело бы шутовством. К тому же неизвестно, надо ли ей это. Правду она знает».

— Давно рисуешь? — поинтересовался он вдруг.

— Всегда. Я с детства что-нибудь малевала.

«О чем мы разговаривали тогда? Ни о чем. Мы вообще не разговаривали. Лежали в траве у реки. Держались за руки. Местные жители подглядывали за нами. Я целовал ее, как будто через минуту должен был умереть, как будто рушились небеса, я не мог взять ее, а потом бросить. Понимала ли она это тогда? Понимала. В противном случае... в лесничестве не могло произойти то, что произошло. Так просто и естественно».

— Уходишь? — с беспокойством спросила Баська, видя, что он встает.

— Да.

— Может быть, я могу что-нибудь для тебя сделать? — начала она снова, так как чувствовала, что ее охватывает страх за мужчину, который когда-то был ее парнем. А ведь никакого повода для этого не было. Когда-то они встретились на Мазуpax, теперь он проездом у нее в Кракове. Ничего больше. И достаточно много, чтобы над этим задуматься.