Читаем Зарубежный криминальный роман полностью

Зарубежный криминальный роман

– Жан! – позвала Алиса.

– Он здесь, – успокоил ее Рагонден. – В целости и сохранности, не беспокойтесь. На краю кювета, около грузовика, сидел человек. Он корчился от боли и стонал. Шап с интересом взглянул на него: – Это Респланди, – констатировал он.

– Он самый, – откликнулся Респланди. – Не удивляйтесь.

– Что ты с ним сделал? – осведомился Шап.

– Да, ерунда. Может, руку сломал. Ничего серьезного. Шап задумался.

– В конечном счете, – он обернулся к Швобу, – мне бы хотелось знать, кого, собственно, я переехал грузовиком.

– Понятия не имею, но это и не важно. Во всяком случае, не Скополотрони.

– Конечно, – поддакнул Флот. – Одним мертвяком больше, одним меньше…

– Вы абсолютно ни при чем, – продолжал Швоб. – Извините за все те беспокойства, которые мы вам причинили, но уж больно здорово было разыграно. Нас провели.

– А теперь, – сказал Рагонден, – не пошли бы вы куда-нибудь подальше, мы вас не держим. Мы ведь не полиция и не мафия.

– Я ведь говорил тебе, Швоб. Говорил, что это неправильно!

XII

Мартовский день клонился к закату. Мелкий ледяной дождь поливал грузовик. Вид из окна был таким скучным, что, казалось, на дворе глубокая осень. Серые рваные облака висели над горизонтом, хребты гор заволокла дымка. Ниже в долинах, в местах, защищенных от холодных северных ветров, храбро зазеленели кустики, на на самом плоскогорье, бесцветном, диком и суровом, вечные блеклые травинки выглядели также тускло. Январское холодное и яркое июльское солнце поочередно набрасывалось на эти сухие былинки, покрывая их то желтой, то серой краской.

– Мерзкая погода! – машинально бросил Шап. Алиса не ответила. На нее действовала меланхоличность пейзажа. Завернувшись в испачканную машинным маслом «аляску», она рассеянно улыбалась, ее взгляд был обращен на блестящее от дождя шоссе.

– Почти пять, – сказал Шап. – Если сведения Флота верны, мы их скоро увидим.

– Ты хочешь удостовериться, что они уезжают? Он вздохнул и замолчал. Вся нижняя часть его лица, испещренная ранами, была закрыта белой марлей и розовыми полосками лейкопластыря; он вел машину с озабоченным видом. Конец его неприятностей не принес ему облегчения, он чувствовал себя чрезвычайно усталым, его мучила тоска. На его жизни и на его мыслях осело темное пятно, оно исчезнет нескоро, должно будет пройти много времени и должно пробежать под колесами автомобиля множество дорог. Он замедлил, сбросил газ, через некоторое время выключил передачу и плавно притормозил. Они находились у края плато. По склонам Коса вилась дорога, ее последняя петля исчезла в роще вечнозеленых дубов.

– Они должны проехать здесь! – Что ты так беспокоишься? – спросила Алиса. – Этот парень… как его, Швоб, в общем и целом извинился перед тобой. Они поняли, что ты тут ни при чем. И задерживаться здесь им нет никакого смысла.

– Я хочу видеть, как они уезжают. Алиса посмотрела на него. Он был спокоен и угрюм. Таким она его еще не видела.

– Если тебе не холодно, – продолжал Шап, – мы могли бы пройтись пешком. Алиса подняла воротник куртки и вышла из грузовика. Они шли мимо сероватых трав, затопленных водой. Шап говорил и говорил своим спокойным голосом; она решила, что он взволнован.

– Я люблю свое ремесло, – рассуждал Шап. – Оно многому учит, тут всегда надо быть собранным. Я езжу с восемнадцатилетнего возраста и знаю все пути-дороги нашего департамента. Дороги, они как женщины, есть красивые и уродливые, есть строптивые, которых надо укротить, и потаскухи, обманывающие взгляд, на которых можно сломать себе шею. Есть дороги, на которых наращиваешь себе мышцы, и другие, такие нежные, что убаюкивают.

Я люблю свой инструмент, звук мотора, когда он ревет во всю мочь на подъеме и несет все десять тонн легко, как цветок. Я люблю людей моей корпорации, это крепкие ребята, они умеют жить и не боятся ни испачкать руки, ни протянуть руку помощи товарищу. Он остановился. Алиса проследила за его взглядом: сквозь туман и дождь она различила серую «ведетту», спускающуюся с горы. Побледневший Шап замер в напряженной позе, провожая глазами машину:

– Эти парни могут по праву сказать, что отравили мне существование! Тут «ведетта» исчезла за вечнозелеными дубами. Шап пришел в себя, обернулся к Алисе и дружески пожал ей руку. Его задумчивые глаза обратились на стоящий неподалеку грузовик. Отвязавшийся угол зеленого брезента хлопал на ветру.

– Раз ты жена водителя, – Шап явно сделал над собой усилие, – я научу тебя завязывать шоферский узел, без него никак не обойтись. Шап говорил, но мысли его были далеко, а улыбка рассеянной.

– Делаешь вот так: – объяснял он, натягивая веревочку, – проводишь снизу, потом справа вверх, вниз, слева вверх, петлю… Алиса взяла его за руку; он замолчал. Она посмотрела на его загорелую твердую руку, поросшую легкими волосками и пахнущую соляркой; она поднесла ее к губам и с нежностью поцеловала.