Засада. Спецназ 1941 года

Пока ждали возвращения Колодина, капитан обсудил с летчиком Сиротиным места возможного нахождения немецкого аэродрома. Примерив слова Гната Солоуха к карте, получалось, что самолеты могли базироваться где-то в двух-трех километрах от того места, где они сейчас находились — именно там были вполне пригодные для аэродрома поляны. Но пока это было только предположение, требующее проверки. Ситуация выглядела запутанной и в связи с тем, что линия фронта была далеко на востоке и, по уверению Сиротина, эти самолеты никак не могли быть частью фронтовой авиации люфтваффе, непосредственно участвующей в боях. Дальность полета не позволяла «Юнкерсу» и «Мессершмитту» вылететь на задание, выполнить его, а потом вернуться — у них попросту не хватило бы на это горючего.

— К тому же я не припомню, чтобы у немцев вообще когда-либо было всего два самолета на аэродроме… — уверенно добавил Сиротин. — Слишком мало. Нужно ведь еще и само летное поле охранять, пока самолеты на задание вылетают. Защиты с земли с помощью зенитных батарей недостаточно, необходимо еще прикрытие с неба.

— А никто и не говорит, что у немцев всего два самолета… — сухо ответил Черняк, пряча карту. — Согласен, летают всегда два, но ведь это могут быть не одни и те же самолеты, а разные? Найдем аэродром — тогда и ответы на все вопросы получим. Кстати, ты где учился?

— В Липецком летном училище.

— Немецкие самолеты изучал?

— Конечно. Особенно после Испании, когда стало ясно, что немцы возродили свою авиацию. Чтобы победить в воздушном бою, нужно досконально знать возможности своего противника. Инструкторы гоняли нас по этому спецкурсу нещадно…

Внезапно в воздухе возник вначале еле слышный, словно комариный писк, непрерывно идущий звук, который с каждой секундой усиливался, пока где-то над ними, чуть ли не над верхушками деревьев, стремительно не пронесся самолет, а потом звук стал быстро удаляться.

— Низко прошел… — уверенно сказал Сиротин, взглянув на капитана, который продолжал смотреть вверх, хотя вокруг все уже стихло.

— И что это значит? — осторожно спросил Черняк.

— А то, что самолет был на взлете… Похоже, мы где-то рядом с аэродромом…

6

Звериная тропа петляла между деревьев, выходила к ручью, ныряла в кустарник, а затем вновь выводила Колодина к тихо журчащей воде этого лесного ручейка, по всей видимости, берущего свое начало где-то в самой глуши Супрасельской пущи.

Когда разведчики, сбросив с себя маскхалаты, ушли, сержант, подождав немного, пошел по тропе обратно. Плохо было то, что никакой возвышенности, с которой можно было бы обозревать Коростели, в округе не было. Или все-таки была, но ее нужно было еще найти, а время, как назло, не позволяло.

Сержант ускорил шаг: нужно было торопиться — капитан с группой, одетые в немецкую форму, вот-вот должны уже войти в село. Свернув с тропы, Колодин вскоре вышел на опушку леса, внимательно посмотрел по сторонам. В глаза сразу же бросился раскидистый клен, который хоть и не был самым высоким деревом в этой части леса, но зато точно являлся самым удобным для того, чтобы взобраться повыше. На то, чтобы влезть наверх и удобно расположиться, у сержанта ушло не больше минуты: толстые боковые ветви клена отлично держали вес человека, и Колодин, встав в полный рост и обхватив ствол дерева левой рукой, поднес бинокль к глазам. Деревня просматривалась отчетливо, что сержанта порадовало: значит, место для наблюдения он выбрал правильное. Понаблюдав немного за селом, в котором ничего необычного не происходило, сержант повел биноклем влево — туда, где виднелась проселочная дорога, ведущая из деревни в лес. Именно оттуда должны были появиться капитан с остальными разведчиками. Вскоре так и случилось: ведя себя непринужденно и раскованно, на дорогу вышел Черняк в форме немецкого офицера, а за ним шагала колонна мнимых немцев. Сержант оторвал бинокль от глаз и усмехнулся: со стороны казалось, что в Коростели действительно нагрянула группа немецких солдат, по крайней мере, ничего подозрительного в их действиях Колодин не заметил. Будь он на месте жителей села, он бы точно не догадался, что прибывшие к ним немцы таковыми вовсе не являются.

Сержант видел, как капитан разговаривал с женщиной, потом с каким-то одноруким мужчиной прямо посредине улицы. Когда же Черняк повел группу обратно в лес, Колодин понял, что этим мужчиной и был Гнат Солоух — староста, за действиями которого после их ухода ему и приказал наблюдать капитан.

Вовсю светило солнце, и сержант опасался, что солнечные лучи, отражаясь от стекол бинокля, могут выдать его местонахождение. К тому же поднявшийся ветер заставлял шелестеть листья, не давая в полной мере слышать звуки, идущие снизу, с земли, откуда в первую очередь и могла прийти опасность.

За те полчаса — время, в течение которого нужно было вести за старостой наблюдение — сержант, можно сказать, ничего не увидел. Солоух продолжал стоять на улице до того момента, пока Черняк с разведчиками не скрылись в лесу, затем вошел в свой дом, откуда больше не появлялся.