Заседание рейхстага объявляю открытым

Товарищей, которые вели агитационную работу в массах и бывали на селе, Клара засыпала вопросами: «Как живут там люди?», «Как относятся к коммунистической партии?», «Какова позиция социал-демократических, христианских, беспартийных рабочих, молодежи?», «Как обстоит с организацией единого фронта?»

Особенно интересовало ее положение женщин.

«Она часто расспрашивала нас о Саксонии, ее родине,— сообщила автору этой книги ветеран труда Ольга Кернер, в ту пору молодой депутат рейхстага,— «Передай от меня ткачихам и чулочницам, они так нищенствуют, они должны бороться!» — сказала Клара».

Если самочувствие было получше, Клара охотно принимала в Биркепвердере гостей. К ней приходили коммунистические депутаты, например преподаватель высшей школы Теодор Нойбауэр, наиболее знающий в партии специалист по вопросам школьного образования; Гуго Грэф, председатель созданной компартией массовой международной организации, объединяющей жертвы войны; Марта Арендзее, ответственная за проведение социальной политики, и прежде всего сотрудницы, занятые работой среди женщин.

Были и посетители иного рода: врачи, учителя, художники, молодые люди. Они рассказывали Кларе о своих заботах. В беседах с ней черпали бодрость, да и любили бывать в этом доме, где было так красиво и спокойно и в то же время ключом била жизнь.

Желанным гостем здесь была высокообразованная руководительница левого крыла буржуазного женского движения Элен Штёккер, издательница «Нойе генерацией» («Новое поколение»). С ней Клару связывала не только борьба за новое положение женщины в семье и браке и новую мораль, но прежде всего борьба за германо-советскую дружбу, горячим сторонником которой была Элеи Штёккер.

Личные контакты осуществлялись и путем переписки с людьми из разных слоев общества.

Среди тех, кто с полным доверием обращался к депутату рейхстага Кларе Цеткин, были также представители союзов инвалидов войны и родных убитых на фронте. Эти люди знали, что Клара сделает все, что в ее силах, чтобы помочь им.

«Ваше письмо от 22 мая очень меня взволновало,— писала она 5 июня 1931 года Союзу ослепших воинов в