Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют

«Чтобы ввести противника в заблуждение, в голову колонны поставили захваченный Т-34. Правда, на нем был нарисован крест — но не слишком большой. А ночью все кошки серы. Значение имели только внешние очертания.

Молчание в эфире. Огонь не открывать. Никаких разговоров, хотя курить можно. По сути, люди должны были ехать на броне танков, расслабившись и покуривая, как будто происходило нормальное передвижение части. „Ни слова по-немецки“, — внушал солдатам командир роты.

Колонна-призрак продвигалась. Во главе — сам Бёк, за ним — рота танков и несколько бронетранспортеров со стрелками и саперами, потом — командирские танки. Раздавался только гул моторов и лязг гусениц. Колонны противника проходили рядом. Силуэт Т-34 во главе немецкой части обманул русских.

Они шли мимо хорошо оборудованных окопов противотанковых орудий и реактивных минометов, в которых находились люди. Мягко светила луна. Сонные русские не обращали на них внимания. Они привыкли к подобным колоннам. Весь день мимо них громыхали советские соединения. Бёк нагнал колонну пехоты противника. К счастью, никому из советских солдат не пришло в голову подъехать на танке.

„Примерно через десять километров, — отмечал доктор Ф. Бёк, — наш Т-34 заглох. Движимый, несомненно, патриотическими чувствами, он преградил нам путь. Поэтому нашим солдатам пришлось вылезать из своих танков и, не обращая внимания на стоящих вокруг русских, с любопытством наблюдать за ними, оттаскивать Т-34 с дороги и спихивать его в кювет, чтобы освободить дорогу для остальных машин. Несмотря на приказ не говорить по-немецки, раздалось несколько немецких ругательств. Никогда раньше я так не вздрагивал от ругательств, как у Ржавца. Но русские всё ещё ничего не замечали. Экипаж нашего Т-34 подобрали, и мы продолжили движение“.

Перед ними замаячили первые дома села Ржавец. И первые советские танки… Двадцать два вражеских танка. Они прошли рядом с немецкой колонной. Все издали вздох облегчения. Но вдруг советская колонна стала выказывать беспокойство. Полдюжины Т-34 выехали из строя и повернули обратно. Не заметили ли они что-нибудь?

Бёк приказал своей ударной группе продолжать движение в направлении Ржавца, а сам на своём командирском Т-3, который нёс лишь деревянное ложное орудие [470]остановился поперек дороги. Семь Т-34 подошли и полукругом встали на расстоянии примерно двадцати метров от танка Бёка. Навели орудия. Но было очевидно, что не знали точно, что им делать. Темнота сбивала их с толку. Для Бёка все складывалось слишком хорошо. От деревянного орудия проку мало. Но нужно было сделать что-нибудь, чтобы не подвергать риску всю операцию в самый последний момент. Возвращать ударную группу — поздно. Бёк поэтому положился на удачу. Вместе со своим дежурным офицером, лейтенантом Цумпелем, он выпрыгнул из командирского танка. В каждой руке у них было по фугасному заряду, по „прилипающей противотанковой ручной гранате“. Они промчались мимо бронетранспортёра фельдфебеля Деяна, который уже изготовился, ожидая лишь команды открыть огонь.

Пять прыжков. Фугасный заряд прилеплен к первому танку противника. Несколько сидевших на нем советских пехотинцев в тревоге повернули головы. Один из них поднял свою винтовку, но Бёк выхватил её и прыгнул в канаву, чтобы укрыться. Он оказался по грудь в воде. Прозвучало два глухих взрыва. Лейтенант Цумпель в свою очередь прикрепил заряд к другому танку.

Снова выпрыгнули. Следующие два. Снова в укрытие. Но на этот раз раздался только один взрыв. Второй заряд не сработал. Один из Т-34 угрожающе повернул свою пушку.

Бёк запрыгнул на один из подошедших немецких танков, укрылся за башней и завопил: „Огонь!“ Немецкий наводчик оказался проворней русского. Один выстрел, и советский танк подбит.

Но теперь джинн был выпущен из бутылки. Русские выпустили сигнальные ракеты. Со всех сторон бешено застучали пулемёты. Танки и бронетранспортёры Бёка ворвались в деревню, заняли позиции противотанковых орудий» [471].