Защищая Джейкоба

– Да, много народу, но все они находились довольно далеко от места преступления. Особенно подозрительным нам никто не показался. Не было ничего такого, что указывало бы на то, что кто-то из них мог быть каким-то образом причастен к убийству.

– Ни следов крови на одежде?

– Нет.

– Ни ножей?

– Нет.

– Значит, справедливо будет сказать, что в первые часы расследования очевидных подозреваемых найдено не было?

– У нас не было вообще никаких подозреваемых.

– А сколько подозреваемых вы установили и начали разрабатывать в последующие дни?

– Нисколько.

– И что вы делали дальше? Как вы вели расследование?

– Ну, мы опросили всех, кто мог располагать хоть какой-то информацией. Родных и друзей убитого, всех, кто мог что-то видеть в утро убийства.

– Соученики убитого в это число входили?

– Нет.

– Почему?

– Нам не сразу удалось получить доступ в школу. Родители были обеспокоены тем, что мы будем опрашивать детей. Возникла дискуссия относительно того, необходимо ли присутствие при этом адвоката и имеем ли мы право появляться в школе без ордера – на осмотр шкафчиков и все такое. Некоторые противоречия возникли и относительно того, допустимо ли опрашивать детей в здании школы и кого именно мы можем опрашивать.

– Как вы отреагировали на все эти проволочки?

– Возражение.

– Отклоняется.

– Честно говоря, я был зол. Если не раскрыть дело сразу по горячим следам, потом это становится уже намного проблематичней.

– А кто вел это дело вместе с вами со стороны прокуратуры?

– Мистер Барбер.

– Эндрю Барбер, отец обвиняемого?

– Да.

– На этом этапе вам не показалось неправильным, что Энди Барбер ведет это дело, несмотря на то что к нему имеет отношение школа, в которой учится его сын?

– Не особенно. Ну, то есть я был в курсе. Но это же было не как в школе «Колумбайн», когда было заведомо понятно, что и жертвы, и преступник – дети. У нас не было никаких веских оснований полагать, что к этому убийству причастен кто-то из школы, не говоря уж о Джейкобе.

– Значит, вы никогда не подвергали сомнению действия мистера Барбера в этом отношении, даже в глубине души?

– Нет, никогда.

– Вы когда-либо обсуждали с ним этот вопрос?

– Один раз.

– Не могли бы вы описать этот разговор?

– Я просто посоветовал Энди, чисто ради того, чтобы прикрыть свою… свой тыл, передать это дело кому-то другому.

– Потому что вы видели конфликт интересов?

– Я видел, что школа, где учится его ребенок, может оказаться каким-то образом в этом замешана, и тут уж заранее сложно что-то предугадать. Почему бы на всякий случай не дистанцироваться?

– И что он вам на это ответил?

– Сказал, что никакого конфликта интересов нет, и пояснил: если его ребенку грозит какая-то опасность со стороны убийцы, значит тем больше у него, Барбера, причин хотеть, чтобы это убийство было как можно скорее раскрыто. К тому же он признался, что чувствует некоторую личную ответственность, потому что живет в этом городе и убийства там – дело нечастое, так что люди будут особенно расстроены. Он хотел, чтобы все было сделано как надо.

Лоджудис сделал паузу и метнул в Даффи сердитый взгляд:

– Мистер Барбер, отец обвиняемого, никогда не выдвигал версию, что Бена Рифкина мог убить кто-то из его соучеников?

– Нет. Он не выдвигал такую версию или же отбросил ее.

– Но он не занимался активным расследованием версии, что Бена убил кто-то из одноклассников?

– Нет. Но что значит «занимался активным расследованием»?

– Он пытался направить расследование в любом другом направлении?

– Я не очень понимаю, что значит «направить»?

– У него были какие-то другие подозреваемые?

– Да. Был такой Леонард Патц, который жил неподалеку от парка и в отношении которого имелись косвенные признаки, что он мог быть причастен. Энди хотел разрабатывать этого подозреваемого.

– По сути дела, не был ли Энди Барбер единственным, кто считал причастность Патца возможной?

– Возражение. Наводящий вопрос.

– Принимается. Это ваш свидетель, мистер Лоджудис.

– Снимаю вопрос. В итоге вы все-таки опросили детей, соучеников Бена по школе Маккормака?

– Да.

– И что вам удалось узнать?

– Ну, в результате определенных усилий – поскольку дети были не слишком расположены с нами откровенничать – нам удалось узнать, что между Беном и обвиняемым, между Беном и Джейкобом, существовала застарелая вражда. Бен травил Джейкоба. После этого мы включили Джейкоба в круг подозреваемых.

– В то время как его отец возглавлял расследование?

– Определенные следственные действия пришлось провести без ведома мистера Барбера.

Для меня это прозвучало как удар грома с ясного неба. До сих пор я был об этом не в курсе. Подозревал что-то в этом роде, но был уверен, что Даффи в этом не участвовал. Видимо, он заметил, как я переменился в лице, потому что в его глазах промелькнуло беспомощное выражение.

– И как все это проходило? Был ли назначен расследовать это дело другой ассистент окружного прокурора без ведома мистера Барбера?

– Да. Вы.

– И с чьего одобрения это было сделано?

– С одобрения окружного прокурора Линн Канаван.

– И что выявило это расследование?