Защищая Джейкоба

– Я понимала, что Джейкоб – непростой ребенок. Отдавала себе в этом отчет. Видела, что у него есть определенные проблемы в поведении. Он был непослушным, немного своенравным, немного агрессивным. Чуточку.

– Он обижал других детей?

– Нет. Не совсем. Он просто не думал о других детях, о том, что они чувствуют.

– Он был вспыльчивым?

– Нет.

– Злым?

– Злым… Нет, слово «злой» тут тоже не подходит. Скорее он… не знаю даже, как это правильно объяснить. Он просто как будто не мог представить себе, что почувствуют другие дети, если он, к примеру, толкнет их. Джейки скорее… неуправляемый. Да, наверное, так будет точнее всего: он был неуправляемым. Но многие мальчики так себя ведут. Мы тогда так об этом и говорили: «Многие мальчики в этом возрасте так себя ведут. Это просто такой период. Со временем Джейкоб это перерастет». Мы так к этому относились. Я, конечно, была в ужасе, когда из-за него страдали другие дети, но что я могла сделать? Что мы могли сделать?

– А что вы делали, Лори? Вы пытались обращаться за помощью к специалистам?

– О, мы без конца об этом говорили, Энди и я. Энди всегда твердил мне, чтобы я не переживала. Я спросила об этом нашего педиатра, и он сказал мне то же самое: «Не переживайте, Джейк еще совсем малыш, это пройдет». В конце концов уже просто перестала понимать, нормальная я или нет, стала казаться себе одной из тех сумасшедших нервных мамаш, которые вечно трясутся над своими детьми, устраивают трагедию из-за каждой царапины и… и маниакально выискивают везде потенциальные аллергены. А тут еще и Энди с педиатром, которые в два голоса твердят мне: «Это пройдет, это пройдет».

– Лори, но ведь это действительно прошло. Ты зря переживала. Педиатр был прав.

– Да? Дорогой, а ты, случайно, не забыл, где мы находимся? Ты просто не желаешь смотреть правде в глаза.

– Какой правде?

– Что, вероятно, Джейкобу нужна была помощь. Возможно, это наша вина. Мы должны были что-то сделать.

– Что сделать? И что бы тогда было?

Она обреченно поникла. Воспоминания об этих происшествиях из раннего детства Джейкоба не давали ей покоя, словно мимолетно промелькнувший перед глазами и скрывшийся под водой акулий плавник. Это было какое-то помешательство.

– Лори, на что ты намекаешь? Речь идет о нашем сыне.

– Ни на что я не намекаю. Не надо превращать все в соревнование, кто больше его любит, или в… в препирательство. Я просто думаю о том, что мы тогда делали. Ну, то есть я не знаю, что было бы правильно, и понятия не имею, что надо было делать. Может быть, Джейку нужно было медикаментозное лечение. Или психолог. Я не знаю. Но не могу выбросить из головы мысль, что мы наделали ошибок. Наверняка же наделали. Мы так старались, мы действовали из самых лучших побуждений. И не заслужили всего этого. Мы хорошие и ответственные люди. Понимаешь? Делали все правильно. Мы не были слишком молодыми. Мы не торопились. Наоборот, едва не затянули с этим; мне было тридцать шесть, когда у нас родился Джейкоб. Мы не были богатыми, но оба много работали, поэтому у нас было достаточно денег, чтобы дать ребенку все необходимое. Все делали правильно, и тем не менее мы здесь. Это несправедливо. – Она покачала головой и пробормотала: – Это несправедливо. – Рука Лори лежала рядом со мной на подлокотнике кресла. Наверное, надо было положить на нее свою, чтобы утешить ее, но, пока я собирался, она уже убрала ладонь с подлокотника и судорожно сцепила руки на животе. – Я оглядываюсь на нас тогдашних и понимаю, что мы оказались к этому не готовы. В общем-то, наверное, никто и не бывает готов, правда? Мы были детьми. Не важно, сколько нам было лет, мы все равно были детьми. Бестолковыми и до смерти напуганными, как и все свежеиспеченные родители. И, не знаю, наверное, мы наделали ошибок.

– Лори, каких еще ошибок? Ну, честное слово. Не делай из мухи слона. Все было совсем не так плохо. Ну да, Джейкоб был немного своенравным и драчливым. Неужели стоит разводить из-за этого драму? Он был совсем малышом! Если кто-то рядом с ним и получал травмы, то это потому, что четырехлеткам это свойственно. Они везде носятся и всюду лезут, поэтому падают и на все натыкаются. Они падают с горок, они падают с велосипедов. Такое с ними случается. Они как пьяницы. К тому же педиатр был прав: Джейкоб в итоге все это перерос. Все это прекратилось, как только он стал старше. Ты ешь себя поедом, но тебе не в чем себя винить. Мы не сделали ничего плохого.

– Ты всегда так говорил. И никогда не хотел признавать, что что-то не так. А может, просто не видел этого. Ну, то есть я ни в чем тебя не обвиняю. Это не твоя вина. Теперь я это понимаю. Понимаю, что ты переживал, что, должно быть, творилось у тебя внутри.

– Ох, это тут вообще ни при чем.

– Энди, это не могло не отравлять тебе жизнь.

– Не отравляло. Никогда. Честное слово.

– Ладно, как скажешь. Но ты должен обдумать вероятность того, что ты не воспринимаешь Джейкоба объективно. Твое мнение нельзя брать в расчет. Доктор Фогель должна это знать.

– Мое мнение нельзя брать в расчет?

– Нет, нельзя.