Защищая горизонт. Том 2

Все краски потухли. Голоса в моей голове разом утихли, покинули меня, и я снова остался один, наедине со жгучей болью и бурей новых ощущений, буквально разрывающих мой разум. Я ничего не видел и не слышал, моё тело не слушалось и нескончаемо билось в слабых конвульсиях, а я продолжал задыхаться и тонуть в неизвестной вязкой жидкости, в полной тишине и слепоте. Всё новые и новые ощущения с яростью врывались в моё помутневшее сознание, разрушая его изнутри. Каждый новый прилив всё больше сводил меня с ума, заставлял мой разум биться внутри агонизирующего тела, куда он был заточён, как умирающая птица, мечтающая перед самой смертью ещё хоть раз увидеть солнце и ощутить радость полёта. Разум взывал о помощи, пытался совладать с новым и огромным миром, который разом обрушился на него. Он пытался пробудить тело от долгого сна, совладать с атрофированными мускулами и сбежать из этой тёмной ловушки на свежий воздух. Я что-то почувствовал внутри себя, оно шевелилось и хотело выйти наружу, будто неизвестный монстр проник в меня по пищеводу и теперь извивается там, клокочет и рвётся на свободу. Мой рот открыт, а чудовище залезло очень глубоко до самого желудка. Часть своих щупалец оно запустило ко мне через ноздри, но и здесь ему стало слишком неуютно. Оно лезло наружу, медленно втягивало свои длинные и гибкие как плети конечности, выпускало меня из своей стальной хватки, а затем окончательно покинуло моё тело и исчезло в темноте. Я продолжал яростные попытки совладать со своими руками и ногами, я их почти не ощущал, лишь краем сознания понимал, что они существуют и продолжают свои бесплодные попытки вернуться под мой контроль. Это ужасное чувство, когда ты просыпаешься среди ночи и понимаешь, что отлежал руку и не ощущаешь её, она стала будто чужой, и это очень пугает. Ты пытаешься совладать со страхом и омерзением, берёшь её другой рукой и как мёртвое животное перебрасываешь в иную сторону, где она снова начинает оживать. С мелким и противным покалыванием кровь поступает в онемевшую конечность, возвращая её в твоё полное подчинение. Сейчас я ощущал нечто подобное, только чужой стала не одна рука, а всё тело. Меня раздирали паника, боль и страстное желание как можно скорее вырываться из этого ада. Единственное, что я ощутил, помимо этого ужаса, как десяток игл, появившихся откуда-то из темноты, разом впились в моё тело, после чего меня вновь обдало жаром и мелкой дрожью, всё тело закололо и затрясло. Вязкая и противная жидкость вокруг медленно исчезла во тьме вслед за тем ужасным монстром.

Ко мне начало возвращаться ощущение собственного тела, и теперь из комка мучительных страданий, неясного и расплывчатого, в сознании стали вырисовываться очертания моих конечностей. Постепенно я стал разбираться во всём этом хаосе из мыслей, понимать свои ощущения, сигналы нервных окончаний и откуда они пришли – чудо рождения нового мира и человека в нём, который за первые минуты вновь учится дышать и чувствовать, учится жить заново. Но я не мог больше выносить муки обретения себя, мне хотелось вырваться из этой тьмы, и я предпринял первую настоящую попытку бегства. Моё тело дёрнулось и зашевелилось, но, к своему ужасу, я ощутил холодные металлические стены, неприступно обступившие меня со всех сторон. Они были так близко, окружили меня и не давали возможности сдвинуться с места. Капсула… Это была моя первая логически выстроенная мысль после того, как пуля Хранителя разрушила мой разум в виртуальном мире. Как же тяжело собрать все мысли воедино, когда их разметало по этой полноводной реке информации, что вынесла меня из Системы!.. Я ощутил, как новый приступ паники начал окутывать меня. Мне показалось, что стены моей новоявленной тюрьмы начинают смыкаться, сдавливать, вызывая всё новые вспышки навязчивой клаустрофобии. Капсула слабо завибрировала подо мной, и я не увидел, но почувствовал, как открылась её верхняя часть и мои обретённые обонятельные способности атаковал резкий запах затхлого и сырого помещения, а также холодный воздух нового мира. Я выгнулся и дёрнулся навстречу прохладным объятиям. Тело ещё плохо повиновалось мне, оно было тяжёлое, неуютное, будто чужое. В каждую точку моей кожи вонзались тучи невидимых иголок, меня трясло, по мускулам волнами проходили приступы судорог, а конечности дёргались как раненые змеи. Но жажда выбраться отсюда, из этой пугающей ловушки, настолько овладела моим разумом, что я на время перестал ощущать что-либо ещё, кроме этой, тянущей меня к свободе, силы воли. Я смотрел вверх, в глубокую черноту этого места и мысленно тянулся наружу.