Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной

Об этих письмах, письмах не железного большевика, а растерянной, ошеломленной близостью гибели юной души Александр Фадеев если и знал, то не стал писать в своей книге: для его произведения они были лишними. Любка Шевцова, Любка-артистка, певица, танцовщица, бесстрашный борец с фашистами, в романе «Молодая гвардия» принимает смерть с гордо поднятой головой и без тени сомнения.

В Труде горняка полк ночных бомбардировщиков пробыл недолго: советские войска отступали. Победа под Москвой осталась единственным крупным военным успехом сорок первого и первой половины сорок второго года. Приближалось второе лето войны, оказавшееся не менее страшным, чем первое.

Аня Егорова, уже много раз обеспечивавшая связь с частями, находящимися почти в окружении, теперь летала в отходящие из-под Харькова армии, вокруг которых вот-вот должно было замкнуться кольцо немецкого окружения. Харьковская операция, планировавшаяся как попытка стратегического наступления, завершилась окружением и почти полным уничтожением советских наступающих сил, которые в конце концов оказались заперты на пятачке в пятнадцать квадратных километров. В конце мая окруженные советские армии предпринимали попытки прорваться из окружения (немецкий генерал Ланц вспоминал о чудовищных советских атаках массами пехоты),[170] но девяносто процентов состава этих армий погибли в кольце или пропали без вести вместе со своими генералами, среди которых был сам заместитель командующего Юго-Западным фронтом.

Утром 20 мая, подлетая к городу Изюм с секретным пакетом для штаба 9-й армии, Аня увидела отходившие по дорогам и просто по полю советские войска. В долине реки Северский Донец и в Изюме все было в огне. В небе шли воздушные бои. Анин самолет атаковал немецкий истребитель и поджег. Посадив горящую машину на кукурузное поле, Аня сорвала с себя тлеющий комбинезон и бросилась к лесу под огнем немецкого пилота, который, снизившись, ее преследовал. Наконец «мессер» улетел, и Ане так захотелось лечь на лужайку, закрыть глаза и забыться. На деревьях пробилась молодая листва, и девушка внезапно почувствовала, как хочется жить. Нет, она никогда не боялась смерти, но теперь вдруг поняла, как плохо умирать весной. Самолет сгорел дотла вместе с мешком почты и регланом, предметом Аниной гордости. Что теперь делать, как доставить в штаб секретный пакет? Ничего не оставалось, как пойти по телефонному проводу, проложенному по ветвям деревьев: Аня надеялась, что он приведет на какой-нибудь командный пункт. Почти сразу она встретила двух бойцов, сматывавших этот провод на катушку. Когда Аня спросила, где КП, они крикнули, не останавливаясь: «Какой тебе КП, там немцы!»[171] Тут и там отходили отдельные солдаты и группы. Аня выбежала на дорогу, но дорога была пуста. Проскочил грузовик, не остановившийся на ее сигнал, потом появилась эмка, без сомнения с каким-то начальством. Эмка тоже неслась мимо, не обращая внимания на летчицу. Не задумываясь, Аня вытащила из кобуры пистолет и выстрелила в воздух. Шофер тут же дал задний ход, и, легко выскочив из машины, бравый капитан выхватил у Ани пистолет и скрутил ей руки за спиной. Когда он полез в ее нагрудный карман за документами, Аня в ярости впилась ему в руку зубами. Неизвестно, что было бы дальше, но тут из машины с трудом выбрался откормленный генерал и стал с интересом расспрашивать летчицу, у которой все еще были выкручены руки, о том, кто она и почему безобразничает на дороге.

Аня, вне себя от обиды и боли в обожженных и выкрученных руках, выкрикнула: «А вы кто?» Тем не менее, попросив, чтобы отпустили руки, она достала удостоверение, которое было довольно внушительное: в нем предлагалось всем воинским частям и организациям оказывать всяческое содействие предъявителю документа.

Толстый генерал сразу сделался вежливым и спросил, куда нужно ехать. Посадив Аню в машину, чтобы подвезти в штаб 9-й армии, он спросил, где это ее так опалило. И тогда, рассказывая о том, что с ней случилось, Аня расплакалась. Очень уж болели обожженные руки, да еще и капитан содрал с них кожу.

«Не плачь, девушка, — утешал генерал, — а то и лицо начнет саднить от слез».

Через три часа они нашли штаб армии. Аня вручила пакет и пошла в санчасть, где ей наконец смазали лицо и забинтовали руки. Теперь можно было вернуться в родную эскадрилью, где уже и не знали, ждать ее или нет.

Немцы наступали. Украинское руководство, до этого из Киева переехавшее в Ворошиловград, теперь поспешно эвакуировалось дальше на восток: последний свободный клочок этой советской республики вот-вот должны были захватить немцы.

Армии уходили, полк Евдокии Бершанской все время перелетал на новые аэродромы, все дальше и дальше в глубь советской территории. Аэродромы, которые частенько оказывались за обрезом карты. Настроение было подавленное, физические силы на исходе.