Защищенное сердце

Стиснув зубы, Арк изо всех сил пытался сдержать разочарованное рычание. Он не хотел, чтобы кто-либо, даже его самый старый, самый верный друг, находился рядом с Самантой, пока она обнажена. Она принадлежала Аркантусу, ее тело предназначалось только для его глаз. И он, конечно же, не собирался заводить разговор здесь и сейчас, не тогда, когда это могло нарушить ее покой.

Аркантус снова указал на дверь. Драккал повторил предыдущие движения рукой с большей выразительностью, на этот раз указывая на дверь.

— Убирайся нахуй, — одними губами произнес Аркантус, жалея, что не может прокричать эти слова.

— Выходи нахуй, — одними губами произнес Драккал в ответ.

Я убью его, подумал Аркантус, осторожно высвобождая свои конечности из под рук Саманты.

Ее ноздри раздулись от тяжелого выдоха, а из горла вырвался тихий стон. Аркантус замер и наблюдал, напрягая мышцы, как она натянула постельное белье вокруг тела, как бархатистый кокон, уткнулась лицом в подушку и устроилась поудобнее.

Драккал попятился назад, и Аркантус как можно аккуратнее соскользнул с кровати. Арк ненадолго задержал взгляд своей паре, прежде чем прокрасться прочь, следуя за ажерой к двери. Воздух спальни был холодным для его теплой со сна кожи, а его руки казались странно… пустыми. Ему никогда не было так хорошо и уютно, как с ее телом, прижатым к нему.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал с кем-то в одной комнате, вероятно, это было в хаотичные, сумбурные дни после потери конечностей, когда он и Драккал бежали с Кальдориуса, потому что ажера отказывался оставлять его в одиночестве. Все последующие годы ему было слишком неуютно делить постель с кем-либо. Он чувствовал себя слишком уязвимым.

Аркантус бросил последний тоскующий взгляд на Саманту, прежде чем шагнул в коридор. Дверь за ним закрылась, щелкнув на панели управления.

Драккал прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Самое время тебе…

Зарычав, Аркантус сделал один шаг к Драккалу и сильно ударил его кулаком в плечо.

Ажера хрипнул и отшатнулся назад, опомнившись только тогда, когда уперся ладонью в стену. Он повел плечом.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

Аркантус ткнул указательным пальцем в сторону Драккала, гнев обжег горло, когда он сопротивлялся желанию ударить снова.

— Тебе больше не разрешается входить в мою спальню без моего прямого разрешения.

Драккал положил руку на плечо, потирая место, в которое ударил Аркантус.

— Ты слишком остро реагируешь, Аркантус.

Арк подошел на шаг ближе и сказал сквозь зубы:

— Я не слишком остро реагирую.

Драккал рассмеялся и покачал головой.

— Видел бы ты себя сейчас.

— Я серьезно, Драккал.

— Я тоже. И если бы ты был кем-то другим, твоя рука — не единственное, что пострадало бы прямо сейчас.

Слова ажеры напомнили Аркантусу о прохладном воздухе, ласкающем кожу — всю его кожу. Но это напоминание никак не приглушило огонь внутри него.

— Я бы отдал свою жизнь за тебя, Драк. И это много значит, учитывая, как я люблю себя. Но когда дело доходит до нее… она моя. Только для моих глаз, — Аркантус опустил руку, сжав ее в кулак. — Я не потерплю, чтобы кто-либо видел ее обнаженной, даже ты. И дело не только в том, что я ревнивый засранец-собственник.

Улыбка Драккала погасла. Он кивнул в сторону спальни.

— Значит, это реально? А не просто конечный результат одержимости терранкой, которую ты не мог получить?

Вопрос вызвал новую вспышку ярости в Аркантусе, он отогнал ее в сторону. Драккал присматривал за Арком в течение многих лет, он знал реакции Аркантуса, знал его слабости, знал все. Как бы сильно это ни ранило его гордость, Аркантус мог признать, что Драккал не раз спасал его от самого себя, даже если он признавал это только в уединении собственного разума. Вот и все, что это было — не оскорбление, а попытка проявить бдительность.

— Она моя пара, Драккал. Я не имел в виду это как фигуру речи. Мой кхал словно горит от одной мысли о ней.

— Не уверен, должен ли я радоваться или попытаться вбить в тебя немного здравого смысла.

Аркантус покачал головой и поднял руку, чтобы убрать с лица непослушные пряди.

— Я никогда ни в чем не был так уверен, Драк. И это пугает меня до чертиков.

Драккал отпустил плечо, снова прислонившись к стене.

— Чем это тебя пугает? Похоже, тебе повезло. Нашел свою единственную из десяти миллиардов.

— Потому что сомнение естественно. Я ко всему в своей жизни подходил с некоторой долей сомнения, и это сослужило мне хорошую службу, даже если не всегда спасало шкуру, — хвост Аркантуса мелькал в воздухе, двигаясь взад и вперед в беспорядочных, беспокойных движениях. — Я не знаю, что с этим делать. Как будто не знаю, как двигаться вперед. Мой разум говорит, что, должно быть, что-то не так, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но сердце настаивает на том, что это реально. Что это правда, и она заслуживает всего того доверия, которое я ей оказал.

— Не знаешь, что делать? Это просто, — сказал Драккал, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Ты примешь это. Обнимешь ее. Примешь все так, как есть. Никто не знает, когда вселенная может решить забрать у тебя это.