Защита

– Виктор Иванович! – позвал Бакланского Согбенный, и тот отошел от Григорьева.

Александр постоял один, потом подошел к Данилову:

– Что мы тут с тобой напутали?

– А! Это все я. Ты же входом и выходом машины не занимался… Не волнуйся. Только я виноват. Но сейчас объяснять ему просто страшно. Когда до выговора дойдет, я все и скажу.

– Не волнуйся, Толя. Мне выговор тоже обеспечен.

– За что?

– За поздно проснувшуюся совесть.

К ним подошел Карин.

– Разлад, я смотрю, в святом семействе, – сказал он. – И не на шутку.

– А, – махнул рукой Григорьев. – Тут вряд ли что можно изменить. Ну вот вы, например, вы же прекрасно понимаете, что путь, выбранный нами, может привести только в тупик.

– Я это знаю, – спокойно согласился Владимир Зосимович.

– А если знаете, то почему молчите?

– Но ведь и вы, Александр, знали это. Возможно, раньше меня.

– Скорее догадывался, но интересно было работать. Собирать из кубиков небоскреб. Соснихин и Бурлев – те пытались что-то изменить, но Виктор Иванович их быстро взнуздал. Я дозрел здесь, в Марграде. Кстати, не без помощи своего странного телефона.

– То есть – однофамильца!

– Вряд ли просто однофамильца. Я понял, почему Бакланский за меня схватился, когда я заикнулся о поездке в Марград. Ведь он думал, что я совершеннейший дурак, у которого только баба на уме. А поэтому, как попугай, буду повторять все за шефом и, где надо, голосовать обеими руками.

– Обидно?

– Обидно… И злость на самого себя, что дал немало поводов думать о себе, как о пешке.

– А не жаль, что пропадет труд сотен людей?

– Жаль. Очень жаль. Но в дальнейшем может быт загублено еще больше труда. А наш – все равно пропащий.

– Ну, хоть без большого треска.

– Вы думаете, если тему примут и диссертация испечется, то Бакланский на этом успокоится?

– Надо полагать, в дальнейшем ему встретятся не только дураки…

– А наша комиссия – с комплексом неполноценности?

– Ну, не сказал бы, – усмехнулся Карин.

– Это еще как знать!

– Один Громов?

Данилов предостерегающе кашлянул: Бакланский был не так уж и далеко. Но Григорьев понял его по другому,

– Данилов тоже не полезет. Ему ведь когда-нибудь надо будет защищать диссертацию. А куда он без Бакланского?

– Иди-ка ты! – обиделся Данилов.

– Так, – сказал Карин. – Обсуждение будет завтра. Завтра и проект акта составлять.- Он оглянулся. – Ишь ты, сколько вокруг нас членов комиссии собралось.

– Любопытно было послушать, – сказал представитель телефонной станции Старков.

– Кстати, что это тут все про какой-то телефон болтают. Вроде бы в вашей комнате? – спросил Ростовцев.

– Не только в моей комнате, – ответил Григорьев. – С любого телефона можно говорить. Попробуйте хотя бы с этого.

– Прекратим на сегодня принципиальные споры, – предложил председатель. – Оставим, товарищи, работу на завтра. Сохраним силы для заключительного этапа…

Члены комиссии начали постепенно расходиться.

Ростовцев подошел к Григорьеву и сказал:

– Ничего таинственного не получилось. Телефон занят, как и должно быть. Частые гудки.

– Александр, вы сегодня вечером будете у себя? – спросил Карин.

– Буду. А что?

– Мне с утра звонил директор гостиницы. Комиссия-то снова решила собраться у вас. Вы разве не знали?

– Нет, я сегодня рано ушел из гостиницы… Приходите, пожалуйста. Буду рад.

– Послушай, Сашка, – забеспокоился Данилов. – У тебя, значит, и сегодня вечер занят?

– Выходит – да.

– Подождите немного, – сказал им Бакланский, когда комиссия разошлась. – Свои дела, я вижу, вы уже уладили. Хорошо бы и общие устроить.

Все трое молчали. Данилов торопился позвонить Гале. Григорьев не знал, что говорить шефу, да и не хотелось ему говорить. Бакланский выжидал, что скажут его помощники, но не дождался.

– Отлично, – сказал Бакланский. – Нас сейчас трое. Поговорим… Послушай, Александр, за что ты на меня взъелся? .

– Ничего подобного нет, Виктор Иванович.

– Нет? В Усть-Манске было хорошо, а в Марграде – кувырком. Из-за чего? Из-за какой-то женщины?

– Не трогайте ее. Слышите? Никогда даже не упоминайте.

– Ладно. Можно и так. А ты, Анатолий, не надумал еще речь против нас самих?

– Мне что… Я свою работу выполнил.

– Ну и молодец. А Григорьев хочет твою честную работу псу под хвост.

– Но это я напутал с подключением.

– Боже мой, об этом ли речь, – вздохнул Бакланский. – Ты, кажется, куда-то спешишь, Анатолий? Иди, иди…

– До свиданья.

Данилов выбежал на улицу и глубоко вздохнул.

19

Григорьев с Бакланским остались одни.