«Защита 240» (с илл.)

«Чему радуется?» — с неудовольствием подумал Федор Федорович, еще раз просмотрел последние строки выступления Кларка и обратился к собравшимся:

— Мы сейчас ознакомились, товарищи, с этим «сенсационным» сообщением, профессор ткнул пальцем в листки с текстом речи «предсказателя». Думается, что здесь уместно обсудить это событие. Я попросил бы вас высказаться.

— Федор Федорович, — поднялся заместитель директора, — помилуйте, да какое же это может иметь отношение к тому, что мы обсуждаем? Ведь это бред какой-то! Виднейшие советские ученые должны немедленно выступить в печати со своими статьями. Их авторитетный голос прозвучит на весь мир. Необходимо разъяснить миру всю вздорность предсказаний космической катастрофы.

— Значит, вы считаете, — прервал его Сибирцев, — что это блеф?

— Уверен! Уверен — это фокусы мэркаундовской прессы, подыгрывающей рекламной шумихе.

— Хорошо, если бы только это, — многозначительно бросил с места Резниченко.

— Рекламная шумиха несомненно имеет место, но уж очень, знаете ли, странно все это. Странно даже для мэркаундовской прессы. «Космическая катастрофа» — это ширма. За ней готовится такое, что может действительно закончиться катастрофой!

— Товарищ Резниченко!

— Вы напрасно меня останавливаете, Федор Федорович. Напрасно! Прошло время, когда можно было не считаться с моим проектом защиты. Прошло! Сейчас надо спешить. Массовое производство моих касок! Вот что может принести спасение.

— Мне кажется, Сергей Александрович, — Сибирцев сдерживал себя и старался говорить как можно спокойней, — что вы хотите придать обсуждению направление, не совсем уместное в данном случае. Спокойствие, товарищ Резниченко, спокойствие сейчас нужно и уверенность в наших знаниях.

Мнение присутствующих разделилось. Заместитель директора считал выступление ученого «предсказателя» блефом чистой воды. Егоров сразу же сообразил, что сообщение астронома имеет какое-то отношение к работе излучателей в двадцати семи пунктах. Резниченко был глубоко убежден, что готовится электромагнитное вторжение. Он действительно, как того опасался Сибирцев, вносил в работу совещания ненужную нервозность, воображал себя победителем и выступал, резче всех.

— Основное ясно, — заканчивал он свою очередную тираду. — Да, ясно! Под видом всех этих космических измышлений готовится агрессия!

— Авантюра! — веско поправил Сибирцев. — Она затеяна какой-то группой американских дельцов. Видимо, подкупив этого Кларка, дельцы с его помощью провозгласили приближение космической катастрофы. Создали панику, вызвали страх, а теперь намереваются заставить население приобрести защитные каски, якобы предохраняющие от излучения.

— Авантюра, говорите? Не слишком остроумная. Ну, сколько они сумеют продать этих самых касок? А потом, когда катастрофа не последует, тогда что?

— Обычная вещь, — вмешался Титов, до этого времени сидевший молча. Обычная вещь: банкротство фирмы, плакали денежки пугливых дураков, а там поди ищи виновных.

Эта реплика немного разрядила уж слишком сгустившуюся атмосферу обсуждения.

— Всякое бывает, — совсем миролюбиво заговорил Сибирцев, помня о том, что очень важно договориться. — Но в данном случае дело обстоит не так просто. Я продолжаю утверждать — выступление Кларка имеет отношение к какой-то грандиозной авантюре и вместе с тем… имеет отношение и вот к этому. — Директор указал на расцвеченную карту. — Материал, собранный товарищем Егоровым, все наши знания в области, так или иначе имеющей отношение к этому сообщению, заставляют отнестись к нему более серьезно, чем к обычной рекламе, затеваемой «большой» американской прессой.

Директору института, наконец, удалось направить совещание по более спокойному и плодотворному руслу. Постепенно обсуждение принимало все более деловой характер, и вместе с трезвой настороженностью стала появляться разумная уверенность в том, что накопленный опыт и знания помогут ученым разобраться в не совсем обычной ситуации. Резниченко почувствовал, что опять остается в одиночестве.

Зазвонил телефон. Вызывали профессора Сибирцева.