Защита

Артурас с Грегором собирались проникнуть в здание тем же манером, что и я утром – просто пройти через досмотровую зону, потом пересечь вестибюль и направиться к лифтам. По самым оптимистическим расчетам, на это у них уйдет около девяноста секунд. На подъем в лифте накинем еще шестьдесят, и еще десять на то, чтобы дойти до бывших судейских покоев. Перед тем как ломиться ко мне, надо будет разбудить Виктора – еще секунд десять-пятнадцать. Короче, для полной гарантии мне надо быть у себя в комнате через две с половиной минуты – иначе они увидят, что меня нет, сделают телефонный звонок, который оборвет жизнь Эми, и нажмут кнопку на пульте.

Я давно привык хронометрировать в уме перекрестные допросы и, по-моему, могу похвастать вполне приличной точностью своих биологических часов. Подобрал под себя ноги, встал, двинулся дальше. К тому времени, как добрался до статуи, сорок пять секунд из отведенного времени уже истекли. Серая дама оказалась не такой скользкой, как карниз, и на то, чтобы забраться ей на плечи, ушло всего секунд двадцать. Встал, упираясь ногами в мантию у нее за спиной и обеими руками цепляясь ей за голову. Из-за обвалившихся на том пути кирпичей между статуей и более-менее безопасным участком карниза образовался примерно четырехфутовый зазор.

На нерешительное стояние в обнимку с головой Дамы ушло целых пять секунд. Потом я поставил ногу ей на правое плечо, выпрямился и ухватился за меч, чтобы удержать равновесие.

Все, что Артурас грузил мне днем, было совершенно беспардонным враньем. Он мог хоть рояль сюда протащить, если б захотел, – только что закатил в здание два фургона с каким-то чемоданом внутри без всякого досмотра. Бомбу, которая давила мне сейчас на поясницу, можно было запросто положить в чемодан, который Грегор засунул в фургон. Чтобы незаметно пронести что-нибудь в здание, ни я, ни Джек им абсолютно не требовались. Я выругал себя за глупость – если им по карману федерал, то уж всяко по карману и какой-то вшивый охранник, который пронесет мимо досмотра все, что душа пожелает. Раз уж на то пошло, бабла у них хватит, чтобы сделать миллионером каждого охранника в этом здании. Я еще раз проиграл в голове, как входил сюда утром. Барри выкрикнул мое имя; блондинчик по имени Хэнк вздумал меня обыскать. Не успел я еще даже приблизиться к рентгеновскому сканеру, как толстяк уже вовсю таращился на меня. Тогда я принял его за знакомого, которого просто не могу припомнить. В свете того, как он помогал русским незаметно загнать фургоны на подземную стоянку, его присутствие в вестибюле выглядело уже совсем по-другому. Когда Хэнк потребовал от меня растопырить руки, толстяк сразу устремился к нам. Тогда я подумал, что он хочет прикрыть Хэнка, – но теперь-то знаю, что он сверлил меня взглядом с одной лишь целью: проследить, чтобы я прошел через досмотр в неповрежденном виде и чтобы Хэнк или кто-то другой не нашел бомбу.

Как только от меня не будет проку, они сразу убьют Эми. Одного я не мог понять – зачем? Зачем я вообще им понадобился?

Отец как-то сказал мне, что в жизни никого не напаришь, пока не узнаешь объект со всех сторон и не разведаешь все входы и выходы. Но в данной ситуации абсолютно все представлялось совершеннейшей бессмыслицей. У меня было чувство, что я не более чем пешка в какой-то куда более серьезной игре. Но, по крайней мере, я начинал понимать, кто тут главные игроки. А значит, настала пора затевать свою собственную игру.

Я отпустил меч, резко выдохнул и прыгнул.

Глава 29

Шлепнулся всем телом на живот; на карниз попал, хотя ногами отбил еще часть кирпичей возле осыпающегося разлома. Привычно обнял стену и по-рачьи зашаркал вперед со всей возможной скоростью. Когда ввалился в окно кабинета, со старта прошло уже две минуты и двадцать секунд. Быстро вскочил на ноги, опустил раму. Сорвал пальто, стал чистить его прямо рукой. Оно насквозь промокло, как и брюки. Батарея в углу была выключена, так что выкрутил регулятор на полную, повесил на нее пальто и прислонился к ее теплому боку коленями, где темнели большие мокрые пятна. Кое-как перевел дух. Между судорожными вдохами услышал в коридоре шаги. Покинув тепло древнего радиатора, заглянул в замочную скважину и с облегчением узрел, что Виктор по-прежнему дрыхнет на кушетке примерно в той же позе, в какой я его и оставил. Самсонайтовский чемодан, в котором принесли материалы дела, остался стоять пустым и открытым – там же, где я его бросил. Вынутые из него папки все так же лежали на письменном столе.